Аноним галл - хроника и деяния князей или правителей польских. Аноним галл - хроника и деяния князей или правителей польских Аноним Барxатный томик{7}

Аноним Галл
Хроника и деяния князей или правителей польских
Перевод Л. М. Поповой
Содержание
О КНИГЕ
КНИГА ПЕРВАЯ
Эпилог
Введение
2. О Пясте, сыне Котышко


8. О великолепии и могуществе Болеслава Храброго
9. Мужество и благородство Болеслава Храброго
10. Сражение Болеслава с русскими
11. О положении церкви в Польше и о доблести Болеслава
12. Каким образом Болеслав проезжал через свою страну,
не причиняя ущерба беднякам
13. Благородство и благочестие жены Болеслава Храброго
14. Об обилии стола и о щедрости Болеслава
15. Расположение крепостей и городов в королевстве Болеслава
16. О горестной смерти Болеслава Храброго
17. О наследовании Мешко П, сына Болеслава Храброго
18. Вступление Казимира на престол после смерти отца и его изгнание
19. Восстановление королевства Польского Казимиром
20. Битва с князем Маславом и мазовшанами
21. Сражение Казимира с поморянами
22. О наследовании сына Казимира Болеслава II, прозванного Щедрым
23. Договор Болеслава с русским князем
24. О насмешке чехов над Болеславом Щедрым
25. Победа Болеслава Щедрого над поморянами
26. О благородстве и щедрости Болеслава и об одном бедном клирике
27. Изгнание Болеслава Щедрого в Венгрию
28. Прием Болеслава Владиславом, королем Венгрии
29. О сыне того же Болеслава Мешко III
30. Женитьба Владислава, отца Болеслава III
31. О постах и молитвах, о рождении Болеслава III
КНИГА ВТОРАЯ
Эпилог
1. Рождение Болеслава III
2. Война с поморянами
3. Осада крепости Накло
4. О мятежном Збигневе
5. Завоевание и разрушение города Крушвицы
6. Чудо св. Адальберта
7. Разделение королевства между обоими сыновьями
8. Дальнейшее изложение этого раздела
9. О детских годах Болеслава
10. Сецех и Болеслав опустошили Моравию
11. Отрок Болеслав убил дикого кабана
12. Болеслав убивает медведя
13. Болеслав спешит на врага
14. Болеслав осаждает поморян
15. Каким образом он вел борьбу в Поморье
16. Махинации Сецеха
17. О сооружении поморян, которое они сами разрушили
18. Отец опоясывает Болеслава мечом после его победы над поморянами
19. О победе над половцами
20. Предсказание о Болеславе
21. Смерть Владислава
22. Болеслав завоевал Белград, королевский город
23. Женитьба Болеслава
24. Козни Збигнева, подстрекающего врагов
25. Поляки опустошили Моравию
26. Болеслав опустошает Моравию
27. Посол великого папы
28. Об экспедиции в город Колобжег
29. Новый поход на поморян и соглашение с Коломаном
30. Об экспедиции Скарбимира в Поморье
31. Осажденный город Бытом
32. Союз со Збигневом и последующее предательство
33. Болеслав попадает в засаду поморян
34. Болеслав обратил в бегство чехов и покорил поморян
35. Збигнев таит преступные замыслы против брата
36. О проявившейся враждебности Збигнева
37. Союз с чехами и бегство Збигнева
38. Збигнев вернул расположение брата
39. Вероломство Збигнева против брата
40. Рождение сына
41. Збигнев побежден вторично
42. Переселение саксонцев в Пруссию по морю
43. Чудесное избавление от поморян
44. Крещение поморян
45. Война с мораванами
46. Начало войны против чехов
47. Непокорность поморян
48. Болеслав карает мятежников-поморян, заняв крепость Велюнь
49. Шестьсот поморян было уничтожено в Мазовии
50. Поражение чехов и Збигнева
КНИГА ТРЕТЬЯ
Эпилог
1. Победа над поморянами
2. Послание императора Болеславу
3. Начало войны с Генрихом
4. Болеслав готовит войну
5. Осада Глогова
6. Перемирие с жителями Глогова
7. Перемирие прервано
8. Осада города Глогова
9. Алеманы уносят вместо дани раны и трупы
10. Панический страх охватил все войско алеманов
11. Песня алеманов во славу Болеслава
12. Император вынужден просить мира
13. Письмо императора князю польскому
14. Ответ императору
15. Император возвращается и уносит вместо дани трупы
16. Смерть Святополка
17. О чехах
18. О поморянах
19. О чехах и поляках
20. Коварство чехов
21. Война и победа над чехами
22. Опустошение поляками земли Чешской
23. О смелости и прозорливости Болеслава
24. Опустошение поляками земли Прусской
25. О притворном согласии Збигнева с Болеславом
26. Поморяне передали крепость Накло полякам
О КНИГЕ
Хроника Галла Анонима - великолепный труд по истории Польши, Чехии, Руси, Германии и Венгрии X - начала XII вв.
Основное внимание Хроника уделяет правлению польского князя Болеслава Кривоусого. Из трех книг ему посвящены две: вторая и третья.
Хронику начали рано использовать. Она была знакома Винцентию Кадлубеку, а так же автору "Хроники князей польских" и другим.
Интересно и то, что автор был хорошо образован для своего времени. Вероятно, он неплохо знал: Цицерона, Цезаря, Саллюстия, Вергилия. Без сомнения, он свободно владел латинским языком. Знакома ему была и церковная литература. Нам известны три рукописных списка Хроники.
1. Рукопись Замойских (Z);
2. Рукопись Сендзивоя (S);
3. Рукопись Гейльбергская (Н).
Из этих рукописей наиболее обширная - рукопись Замойских.
На польский язык Хроника переводилась Г. Ковнацким (1821), Глищчинским (1860), 3. Комарницким (1873), Р. Гродецким (1923). Последний перевод самый точный. Л. М. Попова для перевода Хроники на русский язык использовала издание К. Малечинского.
КНИГА ПЕРВАЯ
Письмо
Начинается письмо и следующее предисловие, касающееся хроники польской.
Святому отцу Мартину, Божьей милостью архиепископу, вместе с тем и Симону, Павлу, Мавру, Жирославу, преосвященным и досточтимым епископам страны польской, а также сотоварищу своему по работе, уважаемому канцлеру Михаилу - творцу данного труда, - автор этой работы желает созерцать с величайшим рвением на горе Сион сонм Господних святых и, восходя от добродетели к добродетели, взирать лицом к лицу Бога богов. Если бы я не опирался на ваш авторитет, вышепоименованные отцы, и не был бы уверен в вашей поддержке, то при моих силах я напрасно взял бы на себя такой тяжелый труд и опасно мне было бы пускаться на утлой лодке в безбрежные просторы океана; но моряк, сидя в своей лодочке, может спокойно плыть по волнам бушующего моря, если он имеет опытного рулевого, умеющего уверенно управлять ею по движению ветра и расположению звезд. Я никоим образом не мог бы избежать крушения среди бушующего моря, если бы вашим милостям не угодно было поддержать мое суденышко управлением вашего руля; и не мог бы я, не зная дороги, выйти из лесных дебрей, если бы ваша благосклонность не указала мне уже внутри леса верного пути. Я, удостоенный чести получить поддержку таких, руководителей, смело войду в гавань, избежав волнений ветров, и с унеренностью, со своими слабыми глазами, выйду на не знакомый мне путь, поскольку я уверен, что глаза моих предводителей сами сияют яснее ясного дня. И коль скоро я имею таких защитников и покровителей, то мне совершенно безразлично, что по своему обыкновению шепчут обо мне мои завистники. Так как судьба, имеющая власть над нашими желаниями, дала мне вас как покровителей справедливого дела, я счел необходимым поместить имена таких великих мужей во вступлении к хронике. В наше время и благодаря вашим драгоценным просьбам Бог прославил Польшу достопамятными п великими деяниями Болеслава III. И хотя я опущу много славных деяний, совершенных при вашей жизни, однако некоторые из них я не премину передать памяти потомства в последовательном изложении. Но в настоящее время единодушно объединимся в единых устах и единой хвале для нашего повествования как с вами, единодушными со мной, так и с теми, кто связан с нами узами нерасторжимой дружбы. Справедливо было бы назвать по именам тех, кто принимает участие в исторических событиях, кому божественная милость позволила благодаря дарам благодати властвовать над самими властителями и благодаря умелому распределению которых пища небесной благодати уделяется также и душам верующих, в покровительстве которых пусть наш скромный труд найдет для себя поддержку. Ведь справедливо, чтобы те, которых Бог возвысил перед вами людьми великим даром достоинства, ревностно заботились о пользе и нуждах остальных людей. Итак, чтобы не казалось, что мы пустые людишки - хвастаемся при своей ничтожности, мы решили в заголовке этого труда поместить не наши, но ваши имена. Поэтому славу за это творение и почет мы припишем правителям нашей родины, а оценку труда нашего и награду за него мы спокойно поручим решению вашей исключительной мудрости. Пусть милость Духа Святого, установившая вас пастырями стада Божьего, внушит вашему уму такой совет, чтобы князь дал мне, прославляющему ваш почет, а его - славу, достойную награду. Да будет вам всегда преуспевание, а нам и труду нашему - ваше покровительство. Кончается письмо. Начинается эпилог.
Эпилог
Болеслав, князь знаменитый, В дар ниспосланный нам Богом, В мир пришел, просил об этом Господа святой Эгидий. Раз Господь то соизволил,- Как вес было это - если Слушать вам угодно будет,- Мы расскажем по порядку. Как родителям бездетным Повелели, чтоб златое Сделали изображенье Наподобье человека. И чтоб то изображенье Отослали бы святому, Чтоб исполнил за обет их Бог заветное желанье. Веру да имеют в это! И за будущего сына Все из золота Эгидий Получил изображенье. Шлют дары они без счета: Злато, серебро и ткани, Одеяния святые, Утварь, годную для храма. И посланцы через земли Незнакомые стремятся Без задержки и, минуя Галлию, в Прованс приходят. Как благодарят монахи За дары их дорогие!
Цель посланцы излагают
Своего здесь появленья.
И монахи объявляют
Пост трехдневный, а покамест
Пост идет, во чреве сына
Зачинает мать чудесно.
И монахи возвещают,
Что найдут пришельцы дома,
И, уладив с ними дело,
Вес домой спешат вернуться.
Чрез Бургундию проходят
И до Польши достигают,
И когда подходят к дому,
Тяжела уже княгиня.
Так рождается сей мальчик,
Назван был он Болеславом,
Владислав - его родитель.
Захотел так Промыслитель!
И ведь носит не случайно
Мать его Юдифи имя.
Как Юдифь спасла народ свой
Чрез убийство Олоферна,
Так дала нам эта сына
Победителя врагов всех,
Подвиг чей давно уж должен
Быть историком описан.
Введение
Начинается хроника деяний князей, или правителей, польских.
Так как на обширном пространстве Вселенной многими королями и князьями совершаются деяния, достойные памяти (которые из-за досадной небрежности философов, а может быть, из-за недостатка сведений покрыты молчанием), мы сочли необходимым описать, хотя бы и неопытным пером, некоторые подвиги правителей Польши и в особенности подвиги прославленного и непобедимого князя Болеслава, чтобы сохранить для памяти потомства многие из них, достойные подражания; и в особенности потому, что он, Болеслав, рожден по милости Бога, по молитвам св. Эгидия, благодаря которым, как мы верим, он всегда был счастлив и всегда побеждал.
Но так как страна польская удалена от проторенных дорог паломников и знакома она лишь немногим, идущим на Русь ради торговли, пусть никому не покажется странным, если я вкратце расскажу о ней, и пусть никто не посчитает слишком для себя тягостным, если при описании части ее коснусь ее и целиком. Со стороны Аквилона Польша является северной частью земли, населенной славянскими народами; она имеет соседями с востока Русь, с юга Венгрию, с юго-запада - Моравию и Чехию, с запада - Данию и Саксонию. Со стороны северного, или амфитрионального, моря соседями Польши являются три страны, населенные дикими языческими народами: Селенция, Поморье и Пруссия, с которыми князь польский постоянно борется, стремясь обратить их в истинную веру; но ни мечом проповеди нельзя было сердце их отвратить от язычества, ни мечом умерщвления истребить их змеиный род. Часто вожди их, побежденные в сражении князем польским, искали спасения в принятии христианства, но, собрав силы, снова отвергали христианскую веру и вновь готовили войну против христиан. За ними, как бы в объятиях Амфитриона, находятся другие языческие народы и необитаемые острова, где лежит вечный снег и лед. Итак, земля славянская делится на севере на свои составные части, тянется от сарматов, которые называются и гетами, до Дании и Саксонии, от Фракии через Венгрию, некогда захваченную гуннами, называемыми также венграми, спускаясь через Каринтию, кончается у Баварии; на юге же возле Средиземного моря, отклоняясь от Эпира, через Далмацию, Хорватию и Истрию, ограничена пределами Адриатического моря и отделяется от Италии там, где находится Венеция и Аквилея.
Страна эта хотя и очень лесиста, однако изобилует золотом и серебром, хлебом и мясом, рыбой и медом, и больше всего ей следует отдать предпочтение перед другими народами в том, что она, будучи окружена столькими вышеупомянутыми народами, и христианскими и языческими, и подвергаясь нападению с их стороны, действовавшими как вместе, так и в одиночку, никогда, однако, не была никем полностью покорена. Это край, где воздух целителен, пашня плодородна, леса изобилуют медом, воды - рыбой, где воины бесстрашны, крестьяне трудолюбивы, кони выносливы, волы пригодны к пашне, коровы дают много молока, а овцы много шерсти. Но, чтобы не казалось, что мы сделали большое отступление, вернемся к основной теме нашего изложения. Намерение наше состоит в том, чтобы писать о Польше и главным образом о ее князе Болеславе и ради него же описать некоторые, достойные упоминания, деяния его предшественников. Итак, теперь мы поведем свой рассказ так, чтобы, начав от корня, дойти и до ветви дерева. Каким образом почет княжеской власти достался именно этому роду, расскажет следующее изложение.
1. О князе Попеле и о прославленном Котышко
Был в городе Гнезно, что по-славянски означает "гнездо", князь по имени По-пель. Он имел двух сыновей и, по языческому обычаю, готовил к их пострижению большой пир, на который пригласил многих сановников и друзей. Случилось так, что, по тайному решению Бога, туда пришли два чужеземца, которых не только не пригласили на пир, но даже грубо отогнали от входа в город. Они, как только увидели невежество этих людей, спустились в пригород и по счастливой случайности пришли к домику пахаря вышеназванного князя, устраивавшего пир в честь своих сыновей. Этот радушный бедняк пригласил чужеземцев в свой домик и оказал им свое гостеприимство. А они, охотно приняв приглашение бедняка и войдя в гостеприимную хижину, сказали: "Пусть наш приход будет вам на радость и вы получите от нас избыток благополучия, а в потомстве честь и славу".
2. О Пясте, сыне Котышко
Пяст, сын Котышко, и жена его, по имени Репка, отличались большим гостеприимством. Они с большим сердечным чувством, по мере своих возможностей, старались удовлетворить потребности гостей, а те, видя их благоразумие, были готовы помочь им своим советом осуществить их сокровенные пожелания. Когда чужеземцы по обычаю несколько помедлив, поговорили о том, о сем и попросили чего-нибудь выпить, гостеприимный пахарь ответил: "Есть у меня бочоночек перебродившего пива, которое я приготовил в честь пострижения моего единственного сына, но какая польза от такой малости? Если угодно пейте..." Этот бедный крестьянин решил приготовить кое-какое угощение в честь пострижения своего сына именно тогда же, когда и господин его, князь, готовил пир в честь сыновей,- ведь в другое время он не мог бы этого сделать вследствие своей чрезмерной бедности; он хотел пригласить несколько человек из друзей своих, таких же бедняков, как и он сам, но не к обеду, а к более скромной закуске, и откармливал поросенка, приберегая его специально для этого случая. Я намереваюсь рассказать вам о чуде, но кто может понять величие Бога? Или кто осмелится рассуждать о благодеяниях Бога, Который нередко возвышает бедняков в нашей бренной жизни и не отказывается вознаграждать гостеприимство даже язычников. Итак, гости спокойно приказывают хозяину налить пива, хорошо зная, что оно во время питья не будет убывать, а, наоборот, будет прибывать, и, как говорят, пиво прибывало до тех пор, пока не наполнились сосуды, взятые взаймы, а также и сосуды пирующего князя, которые чужеземцы нашли пустыми. Они приказывают также заколоть и упомянутого выше поросенка, чьим мясом, как рассказывают, были наполнены, к удивлению всех, десять мисок, называемых по-славянски cebri. Пяст и Репка, видя совершившееся чудо, поняли великое предзнаменование, касающееся сына, и уже мыслили пригласить князя и его гостей, но не осмеливались, пока не спросили об этом чужеземцев. Что же мы медлим? По совету и с одобрения своих гостей, земледелец Пяст приглашает хозяина своего, князя, и всех гостей его, и князь не отказывается снизойти до приглашения крестьянина. Еще не было столь могущественно княжество польское, и князь этой страны не кичился такой спесивой гордостью и, выступая, не был еще окружен столь многочисленной клиентелой. Когда по обычаю начался пир и всего оказалось в изобилии, эти чужеземцы совершили обряд пострижения мальчика и дали ему имя Земовит, согласно предсказаниям о будущем.
3. Князь Земовитский, сын Пяста, по имени Земовит
После того, как все это произошло, мальчик Земовгег, сын Пяста, внук Котышко, рос, мужал и с каждым днем выказывал свое благородство до такой степени, что Царь царей и Князь князей ко всеобщей радости назначил его князем Польши и совершенно изгнал из королевства Попеля со всем его потомством. Глубокие старцы даже рассказывают, чго этого самого Попеля, изгнанного из княжества, до такой степени преследовали мыши, что его сторонники отправили его на остров и поместили там в деревянной башне, где он долго оборонялся от этих отвратительных зверьков, последовавших за ним на остров. И, наконец, покинутый всеми из-за зловония, исходившего от убитых мышей, искусанный ими, он умер позорной смертью. Но не будем вспоминать о делах тех, память о которых постигло забвение и которых опозорили идолопоклонство и заблуждения, и перейдем, называя имена, к краткому рассказу о том, о чем сохранилось достоверное воспоминание. Земовит же, достигнув княжеской власти, проводил свою молодость не в удовольствиях и забавах, а в трудах и походах и приобрел славу за свое благородство и расширил границы своего княжества дальше, чем кто-либо до него. После его смерти наследником стал сын его Лешек, который сравнял славу своих военных деяний со славой своего отца. После смерти Лешка стал наследником его сын Земомысл, поднявший в три раза выше память о предках своим благородством и достоинством.
4. О слепоте Мешко, сына князя Земомысла
Этот Земомысл породил великого и достойного упоминания Мешко. Он первый был назван другим именем и в течение семи лет после рождения оставался слепым. И вот, когда приближалась седьмая годовщина его рождения, отец мальчика собрал, по общепринятому обычаю, комитов и других князей и устроил в его честь обильное и пышное угощение; во время угощения он, помня, однако, о своем великом горе (слепоте мальчика), тяжело вздыхал. А другие в это время радовались и, по обычаю, хлопали в ладоши, и особенно возросла радость тогда, когда стало известно, что слепой мальчик прозрел. Но отец никому, кто говорил об этом, не верил, пока мать, встав из-за стола, не привела сына и не показала всем присутствующим прозревшего мальчика, рассеяв этим сомнения отца. Тогда только радость стала всеобщей, когда мальчик признал тех, кого никогда раньше не видел, и несчастье его слепоты сменилось неописуемой радостью. Тогда князь Земомысл тщательно расспрашивает старцев и мудрецов, присутствующих здесь, не является ли каким-нибудь предзнаменованием слепота и прозрение сына. Они же истолковали это так, что из-за его слепоты Польша прежде была как бы слепая, но в будущем, благодаря прозрению Мешко, и она должна прозреть и возвыситься над соседними народами. Так это и было, хотя тогда можно было это истолковать иначе. В самом деле, Польша прежде была слепа, и она не знала ни почитания истинного Бога, ни подлинного учения веры, но благодаря прозрению Мешко прозрела и Польша, так как он, обретя истинную веру, вырвал польский народ из смерти неверия. Всемогущий Господь в надлежащем порядке восстановил вначале телесное зрение Мешко, а потом наделил его и духовным для того, чтобы он через видимое проник в область невидимого и через познание природы познал всемогущего Творца. Но зачем забегать вперед? Когда престарелый Земомысл достиг своего предельного возраста, он сказал сему миру последнее "прости".
5. Каким образом Мешко взял себе в жены Дубровку
А Мешко, достигнув княжеской власти, начал укреплять свои духовные и физические силы и стал чаще нападать на народы, живущие вокруг. Он все еще находился в столь великом заблуждении язычества, что по обычаю того времени имел семь жен. Наконец, он потребовал себе в жены правоверную христианку из Чехии (Bohemia) по имени Дубровка. Но она отказалась выйти за него замуж,пока он не откажется от своего порочного обычая и не пообещает ей стать христианином. Когда же он объявил, что намерен отказаться от обычаев язычества и принять священное учение христианской веры, она въехала в Польшу с большим штатом светской и духовной свиты, но, однако, не сочеталась с ним браком до тех пор, пока он, постепенно и тщательно наблюдая за обычаями христианской религии и за деятельностью священного клира, не отказался от заблуждений язычества и не склонился к лону матери-церкви.
6. Болеслав I, прозванный Славным, или Храбрым
Итак, князь Мешко первый из поляков, благодаря благочестивой жене своей, достиг благодати крещения. Славе и хвале его достаточно способствует то, что в его время и благодаря ему свет истины озарил с высоты все королевство Польское. От той же благословенной женщины у него родился славнейший Болеслав, который после его смерти мужественно управлял королевством и так возрос по милости Бога в доблести и мощи, что, как я вправе сказать, своей храбростью озолотил всю Оольшу. Кто же способен достойно рассказать о его славных подвигах или битвах с соседними народами, не говоря уже о том, чтобы описать это и передать потомству? Разве не он подчинил Моравию и Чехию, занял в Праге княжеский престол и отдал его своим наместникам. Кто, как не он, часто побеждал в сражении венгров и всю страну их вплоть до Дуная захватил под свою власть? Неукротимых же саксов он подчинил с такой доблестью, что определил границы Польши железными столбами по реке Сале в центре их страны. Нужно ли перечислять победы и триумфы над языческими народами, которых, как известно, он как бы попирал ногами? Он так упорно уничтожал закосневших в язычестве в Селенции, Поморье и Пруссии, а обратившихся в истинную веру поддерживал, что построил там много церквей и поставил епископов при помощи папы или, вернее, их поставил папа при его поддержке. Он также с большим почетом встретил пришедшего к нему св. Адальберта, претерпевшего в своем долгом странствовании и от своего мятежного чешского народа большие несправедливости и неуклонно следовал его советам и наставлениям. Святой же мученик Адальберт, воодушевленный христианской религией и стремлением к проповеди истинной веры, как только увидел, что в Польше понемногу распространилось христианство и усилилось церковное влияние, мужественно вступил в Пруссию и там закончил свою жизнь мученической смертью. А потом уже Болеслав выкупил у пруссов на вес золота его тело и поместил с надлежащим почетом в архиепископстве Гнезно. Мы также считаем нужным упомянуть, что в его, т. е. Болеслава Храброго, время к гробу св. Адальберта прибыл император Отгон Рыжий ради молитвы и успокоения, а также, чтобы познакомиться с прославленным Болеславом. (Подробнее об этом можно прочитать в книге о страданиях святого мученика.) Болеслав принял его с таким почетом и пышностью, с каким и подобало принять королю римского императора - такого великого гостя. Великие чудеса приготовил он по случаю прибытия императора: прежде всего он построил разнообразные (по вооружению) полки рыцарей, затем - на обширной равнине - князей, стоявших как бы в виде хора; отдельные полки отличались друг от друга одеждой различного цвета. И вся эта пестрая одежда стоила совсем не дешево, но там было собрано все наиболее ценное, что только можно было найти у какого-либо народа. Ведь во времена Болеслава все рыцари и все придворные дамы носили плащи, а не шерстяные и льняные одежды. И все меховые одежды, даже дорогие, хотя бы они были совсем новые, не носили при его дворе без подкладки из дорогой ткани и без парчи. Золото же в его время имелось у всех как обыкновенное серебро. Презренное же серебро считалось как бы соломой. Увидев его славу, мощь и богатство, римский император воскликнул с восхищением: "Клянусь короной моей империи, все, что я вижу, превосходит то, что я слыщал". По совету своих магнатов в присутствии всех он прибавил: "Не подобает называть столь великого мужа князем или графом, как одного из сановников, но должно возвести его на королевский трон и со славой увенчать короной". И, сняв со своей головы императорскую корону, он возложил ее в знак дружбы на голову Болеслава и подарил ему в качестве знаменательного дара гвоздь с креста Господня и пику св. Маврикия, за что Болеслав, со своей стороны, подарил ему руку св. Адальберта. И с этого дня они настолько прониклись уважением друг к другу, что император провозгласил его своим братом, соправителем Империи, назвал его другом и союзником римского народа. Мало того, Отгон уступил ему и его потомкам все права Империи в отношении церковных почетных должностей в самой Польше или в других уже завоеванных им варварских странах, а также в тех, которые еще предстояло завоевать; договор этот утвердил папа Сильвестр привилегией святой римской церкви. Итак, Болеслав, столь славно возведенный императором в королевское достоинство, проявил свойственное ему радушие, когда в течение трех дней своей коронации, пируя по-царски, каждый день менял все сосуды и сервировку и выставлял разную другую утварь, еще более драгоценную. По окончании пира он приказал виночерпиям и стольникам собрать серебряную и золотую посуду (деревянной посуды там не было), а именно - чаши и кубки, чашки, миски и рога со всех столов трехдневного пиршества и подарил все это императору в знак своего уважения, но не в качестве кнажеского подарка. Он приказал слугам собрать и отнести в покои императора широкие ткани, покрывала, скатерти, полотенца и всю прочую сервировку. Кроме того, он подарил много золотых и серебряных сосудов различной отделки, плащи разного цвета, украшения, невиданные до этого времени, драгоценные камни столь разнообразные и в таком количестве, что император все эти дары счел за чудо. Отдельных же князей он так богато одарил, что превратил их из людей, лишь расположенных к нему, в своих ближайших друзей. Но кто может сосчитать, сколько и какие дары он дал знатным, когда ни один слуга из всей массы их не удалился домой без подарка. Император, радуясь, вернулся домой с большими дарами. Болеслав же, приняв корону, возобновил свой былой гнев против врагов.
7. Каким образом Болеслав вошел бесстрашно в земли Руси
Прежде всего надо включить в повествование, как славно и великолепно отомстил он за свою обиду русскому королю, который отказался выдать за него свою сестру. Король Болеслав, придя в негодование, храбро вторгся в королевство русских и их, пытавшихся вначале сопротивляться оружием, но не осмелившихся завязать сражение, разогнал перед собой, подобно тому, как ветер разгоняет пыль. И он не задерживался в пути: не брал городов, не собирал денег, как это делали его врага, а поспешил на Киев, столицу королевства, чтобы захватить одновременно и королевский замок и самого короля; а король русских с простотою, свойственной его народу, в то время, когда ему сообщили о неожиданном вторжении Болеслава, ловил на лодке удочкой рыбу. Он с трудом мог этому поверить, но так как многие подтверждали это сообщение, пришел в ужас. Потом только, поднеся к губам большой и указательный палец и поплевав, по обычаю рыболовов, на удочку, произнес, как говорят, на бесчестие своего народа такие слова: "Так как Болеслав занимается не таким искусством, а привык носить рыцарское оружие, потому-то Бог и предназначил передать в его руки и город этот, и королевство русских, и все богатство". Сказав так и не мешкая более, он обратился в бегство. А Болеслав, не встретив себе никакого сопротивления, войдя в город, большой и богатый, обнаженным мечом ударил в золотые ворота. Спутникам же своим, удивлявшимся, зачем он это сделал, с язвительным смехом сказал: "Как в этот час меч мой поражает золотые ворота города, так следующей ночью будет обесчещена сестра самого трусливого из королей, который отказался выдать ее за меня замуж; но она соединится с Болеславом не законным браком, а только один раз, как наложница, и этим будет отомщена обида, нанесенная нашему народу, а для русских это будет позором и бесчестием". Так он сказал и подтвердил слова делами. Итак, Болеслав в течение десяти месяцев владел богатейшим городом и могущественным королевством русских и непрерывно пересылал оттуда деньги в Польшу; а на одиннадцатый месяц, так как он владел очень большим королевством, а сына своего Мешко еще не считал годным для управления им, поставил там в Киеве на свое место одного русского, породнившегося с ним, а сам с оставшимися сокровищами стал собираться в Польшу. За ним, радостно возвращающимся с деньгами и уже приближающимся к границам Польши, спешит беглый король, собрав силы князей русских совместно с полонцами и печенегами, и пытается, уверенный в победе, завязать бой у реки Буг.

Галл Аноним

Аноним Галл

Хроника и деяния князей или правителей польских

Перевод Л. М. Поповой

КНИГА ПЕРВАЯ

Введение

1. О князе Попеле и о прославленном Котышко

2. О Пясте, сыне Котышко

3. Князь Земовитский, сын Пяста, по имени Земовит

4. О слепоте Мешко, сына князя Земомысла

5. Каким образом Мешко взял себе в жены Дубровку

6. Болеслав I, прозванный Славным, или Храбрым

7. Каким образом Болеслав вошел бесстрашно в земли Руси

8. О великолепии и могуществе Болеслава Храброго

9. Мужество и благородство Болеслава Храброго

10. Сражение Болеслава с русскими

11. О положении церкви в Польше и о доблести Болеслава

12. Каким образом Болеслав проезжал через свою страну,

не причиняя ущерба беднякам

13. Благородство и благочестие жены Болеслава Храброго

14. Об обилии стола и о щедрости Болеслава

15. Расположение крепостей и городов в королевстве Болеслава

16. О горестной смерти Болеслава Храброго

17. О наследовании Мешко П, сына Болеслава Храброго

18. Вступление Казимира на престол после смерти отца и его изгнание

19. Восстановление королевства Польского Казимиром

20. Битва с князем Маславом и мазовшанами

21. Сражение Казимира с поморянами

22. О наследовании сына Казимира Болеслава II, прозванного Щедрым

23. Договор Болеслава с русским князем

24. О насмешке чехов над Болеславом Щедрым

25. Победа Болеслава Щедрого над поморянами

26. О благородстве и щедрости Болеслава и об одном бедном клирике

27. Изгнание Болеслава Щедрого в Венгрию

28. Прием Болеслава Владиславом, королем Венгрии

29. О сыне того же Болеслава Мешко III

30. Женитьба Владислава, отца Болеслава III

31. О постах и молитвах, о рождении Болеслава III

КНИГА ВТОРАЯ

1. Рождение Болеслава III

2. Война с поморянами

3. Осада крепости Накло

4. О мятежном Збигневе

5. Завоевание и разрушение города Крушвицы

6. Чудо св. Адальберта

7. Разделение королевства между обоими сыновьями

8. Дальнейшее изложение этого раздела

9. О детских годах Болеслава

10. Сецех и Болеслав опустошили Моравию

11. Отрок Болеслав убил дикого кабана

12. Болеслав убивает медведя

13. Болеслав спешит на врага

14. Болеслав осаждает поморян

15. Каким образом он вел борьбу в Поморье

16. Махинации Сецеха

17. О сооружении поморян, которое они сами разрушили

18. Отец опоясывает Болеслава мечом после его победы над поморянами

19. О победе над половцами

20. Предсказание о Болеславе

21. Смерть Владислава

22. Болеслав завоевал Белград, королевский город

23. Женитьба Болеслава

24. Козни Збигнева, подстрекающего врагов

25. Поляки опустошили Моравию

26. Болеслав опустошает Моравию

27. Посол великого папы

28. Об экспедиции в город Колобжег

29. Новый поход на поморян и соглашение с Коломаном

30. Об экспедиции Скарбимира в Поморье

31. Осажденный город Бытом

32. Союз со Збигневом и последующее предательство

33. Болеслав попадает в засаду поморян

34. Болеслав обратил в бегство чехов и покорил поморян

35. Збигнев таит преступные замыслы против брата

36. О проявившейся враждебности Збигнева

37. Союз с чехами и бегство Збигнева

38. Збигнев вернул расположение брата

39. Вероломство Збигнева против брата

40. Рождение сына

41. Збигнев побежден вторично

42. Переселение саксонцев в Пруссию по морю

43. Чудесное избавление от поморян

44. Крещение поморян

45. Война с мораванами

46. Начало войны против чехов

47. Непокорность поморян

48. Болеслав карает мятежников-поморян, заняв крепость Велюнь

49. Шестьсот поморян было уничтожено в Мазовии

50. Поражение чехов и Збигнева

КНИГА ТРЕТЬЯ

1. Победа над поморянами

2. Послание императора Болеславу

3. Начало войны с Генрихом

4. Болеслав готовит войну

5. Осада Глогова

6. Перемирие с жителями Глогова

7. Перемирие прервано

8. Осада города Глогова

9. Алеманы уносят вместо дани раны и трупы

10. Панический страх охватил все войско алеманов

11. Песня алеманов во славу Болеслава

12. Император вынужден просить мира

13. Письмо императора князю польскому

14. Ответ императору

15. Император возвращается и уносит вместо дани трупы

16. Смерть Святополка

17. О чехах

18. О поморянах

19. О чехах и поляках

20. Коварство чехов

21. Война и победа над чехами

22. Опустошение поляками земли Чешской

23. О смелости и прозорливости Болеслава

24. Опустошение поляками земли Прусской

25. О притворном согласии Збигнева с Болеславом

26. Поморяне передали крепость Накло полякам

Хроника Галла Анонима - великолепный труд по истории Польши, Чехии, Руси, Германии и Венгрии X - начала XII вв.

Основное внимание Хроника уделяет правлению польского князя Болеслава Кривоусого. Из трех книг ему посвящены две: вторая и третья.

Хронику начали рано использовать. Она была знакома Винцентию Кадлубеку, а так же автору "Хроники князей польских" и другим.

Интересно и то, что автор был хорошо образован для своего времени. Вероятно, он неплохо знал: Цицерона, Цезаря, Саллюстия, Вергилия. Без сомнения, он свободно владел латинским языком. Знакома ему была и церковная литература. Нам известны три рукописных списка Хроники.

1. Рукопись Замойских (Z);

2. Рукопись Сендзивоя (S);

3. Рукопись Гейльбергская (Н).

Из этих рукописей наиболее обширная - рукопись Замойских.

На польский язык Хроника переводилась Г. Ковнацким (1821), Глищчинским (1860), 3. Комарницким (1873), Р. Гродецким (1923). Последний перевод самый точный. Л. М. Попова для перевода Хроники на русский язык использовала издание К. Малечинского.

КНИГА ПЕРВАЯ

Начинается письмо и следующее предисловие, касающееся хроники польской.

Святому отцу Мартину, Божьей милостью архиепископу, вместе с тем и Симону, Павлу, Мавру, Жирославу, преосвященным и досточтимым епископам страны польской, а также сотоварищу своему по работе, уважаемому канцлеру Михаилу - творцу данного труда, - автор этой работы желает созерцать с величайшим рвением на горе Сион сонм Господних святых и, восходя от добродетели к добродетели, взирать лицом к лицу Бога богов. Если бы я не опирался на ваш авторитет, вышепоименованные отцы, и не был бы уверен в вашей поддержке, то при моих силах я напрасно взял бы на себя такой тяжелый труд и опасно мне было бы пускаться на утлой лодке в безбрежные просторы океана; но моряк, сидя в своей лодочке, может спокойно плыть по волнам бушующего моря, если он имеет опытного рулевого, умеющего уверенно управлять ею по движению ветра и расположению звезд. Я никоим образом не мог бы избежать крушения среди бушующего моря, если бы вашим милостям не угодно было поддержать мое суденышко управлением вашего руля; и не мог бы я, не зная дороги, выйти из лесных дебрей, если бы ваша благосклонность не указала мне уже внутри леса верного пути. Я, удостоенный чести получить поддержку таких, руководителей, смело войду в гавань, избежав волнений ветров, и с унеренностью, со своими слабыми глазами, выйду на не знакомый мне путь, поскольку я уверен, что глаза моих предводителей сами сияют яснее ясного дня. И коль скоро я имею таких защитников и покровителей, то мне совершенно безразлично, что по своему обыкновению шепчут обо мне мои завистники. Так как судьба, имеющая власть над нашими желаниями, дала мне вас как покровителей справедливого дела, я счел необходимым поместить имена таких великих мужей во вступлении к хронике. В наше время и благодаря вашим драгоценным просьбам Бог прославил Польшу достопамятными п великими деяниями Болеслава III. И хотя я опущу много славных деяний, совершенных при вашей жизни, однако некоторые из них я не премину передать памяти потомства в последовательном изложении. Но в настоящее время единодушно объединимся в единых устах и единой хвале для нашего повествования как с вами, единодушными со мной, так и с теми, кто связан с нами узами нерасторжимой дружбы. Справедливо было бы назвать по именам тех, кто принимает участие в исторических событиях, кому божественная милость позволила благодаря дарам благодати властвовать над самими властителями и благодаря умелому распределению которых пища небесной благодати уделяется также и душам верующих, в покровительстве которых пусть наш скромный труд найдет для себя поддержку. Ведь справедливо, чтобы те, которых Бог возвысил перед вами людьми великим даром достоинства, ревностно заботились о пользе и нуждах остальных людей. Итак, чтобы не казалось, что мы пустые людишки - хвастаемся при своей ничтожности, мы решили в заголовке этого труда поместить не наши, но ваши имена. Поэтому славу за это творение и почет мы припишем правителям нашей родины, а оценку труда нашего и награду за него мы спокойно поручим решению вашей исключительной мудрости. Пусть милость Духа Святого, установившая вас пастырями стада Божьего, внушит вашему уму такой совет, чтобы князь дал мне, прославляющему ваш почет, а его - славу, достойную награду. Да будет вам всегда преуспевание, а нам и труду нашему - ваше покровительство. Кончается письмо. Начинается эпилог.

(Gall Anonim)

(конец 11 - начало 12 вв.), автор древнейшей польской хроники, написанной на латинском языке. Происхождение Г. А. продолжает быть предметом научных споров. Хроника Г. А. состоит из 3 книг и охватывает историю Польши до 1113, даёт в целом достоверное её описание, является наиболее богатым и ценным источником. Впервые издана в 1749.

Публ.: Galli Anonymi Cronica et gesta ducum sive principum polonorum, ed. C. Maleczyński, в кн.: Monumenta Poloniae Historica, Nova ser., t. 2, Cracoviae, 1952; Anonim t. zw. Gall. Kronika Polska, przełoźył i opracował R. Grodecki, Kr., 1923; Галл Аноним, Хроника и деяния князей или правителей польских, М., 1961.

  • - . С античных и Ср.-век. времен до наших дней дошло определ. число сочинений по различным отраслям знаний. Они были написаны неизвестными авторами и содержали важные сведения...

    Словарь античности

  • - АНОНИМ; автор литературного произведения, скрывший свое имя. А. часто служил для автора средством избегнуть преследования цензуры. Так напр. в 90-х гг. сочин...

    Литературная энциклопедия

  • - «О возвышенном» , I в. н. э., прозаическое произведение греческого автора, приписываемое - как обычно считается, незаслуженно - либо Дионисию Галикарнасскому, либо платонику Лонгину, жившему в III в....

    Энциклопедия античных писателей

  • - 1) автор книги, брошюры, письма, листовки, рисунка, надписи, заявления и т. п., скрывающий свое имя; 2) автор анонимного антисоветского документа...

    Контрразведывательный словарь

  • - автор письма или сочинения, скрывший свое имя; сочинение без обозначения имени автора. Установление автора анонимного документа, определение подлинного имени А. можетбыть задачей автороведческой экспертизы...

    Криминалистическая энциклопедия

  • Большой юридический словарь

  • - 1) автор письма или сочинения, скрывший свое имя; 2) сочинение без обозначения имени автора...

    Словарь юридических терминов

  • - безымянный, неизвестный. ным называется литературное произведение, автор которого не выставил своего имени. Не следует смешивать анонима с псевдонимом...

    Энциклопедический словарь Брокгауза и Евфрона

  • - , автор древнейшей польской хроники, написанной на латинском языке. Происхождение Г. А. продолжает быть предметом научных споров...

    Большая Советская энциклопедия

  • - 1) автор письма или сочинения, скрывший свое имя. 2) Сочинение без обозначения имени автора...

    Современная энциклопедия

  • - ..1) автор письма или сочинения, скрывший свое имя2)] Сочинение без обозначения имени автора...
  • - автор польской хроники...

    Большой энциклопедический словарь

  • - Заимствовано из французского, а восходит к латинскому anonymus, позаимствованному в свою очередь из греческого, где имеет значение "безымянный": из предлога аn – "без" и существительного onoma – "имя"...

    Этимологический словарь русского языка Крылова

  • - Французское – anonyme. Латинское – anonimos . Греческое – anonoma ...

    Этимологический словарь русского языка Семенова

  • - ; мн. анони/мы, Р....

    Орфографический словарь русского языка

  • - муж., греч. безымянный писатель, неназвавшийся сочинитель; безыменник, потайник муж., безыменка, неведомка ·об. Анонимное письмо, безымянное, без подписи...

    Толковый словарь Даля

"Галл Аноним" в книгах

Требониан Галл

Из книги История Рима (с иллюстрациями) автора Ковалев Сергей Иванович

Требониан Галл

Из книги История Рима автора Ковалев Сергей Иванович

Требониан Галл Соправителями Галл сделал своего сына Волузиана и сына Деция Гостилиана (последний, впрочем, скоро умер от чумы). С готами Галл заклю­чил не слишком почетный мир, позволив им уйти с добычей и, кроме это­го, обязавшись ежегодно уплачивать что-то вроде

Раб Божий путник-аноним

Из книги Русский Стамбул автора Командорова Наталья Ивановна

Раб Божий путник-аноним Примерно в конце XIII - начале XIV века отправился в Царьград безымянный паломник, происходивший предположительно из Новгорода. И написал он восторженные воспоминания о своем путешествии, названные впоследствии «Анонимным хожением в Царьград». О

Аноним

Из книги Энциклопедический словарь (А) автора Брокгауз Ф. А.

Аноним

Из книги Все шедевры мировой литературы в кратком изложении автора Новиков В И

Аноним Война мышей и лягушек (Batrachomyomachia) Поэма-пародияВ жаркий летний полдень мышиный царевич Крохобор пил воду из болотца и встретил там лягушиного царя Вздуломорда. Тот обратился к нему, как у Гомера обращались к Одиссею: «Странник, ты кто? из какого ты

Аноним III в. до н. э.?

Из книги Зарубежная литература древних эпох, средневековья и Возрождения автора Новиков Владимир Иванович

Аноним III в. до н. э.? Война мышей и лягушек (Batrachomyomachia) - Поэма-пародия В жаркий летний полдень мышиный царевич Крохобор пил воду из болотца и встретил там лягушиного царя Вздуломорда. Тот обратился к нему, как у Гомера обращались к Одиссею: «Странник, ты кто? из какого ты

Галл Аноним

Из книги Большая Советская Энциклопедия (ГА) автора БСЭ

ГАЛЛ А. (псевд?)

Из книги Большой словарь цитат и крылатых выражений автора

ГАЛЛ А. (псевд?) 47 Дядя Ваня – хороший и пригожий, Дядя Ваня – всех юношей моложе. «Дядя Ваня» (1939), муз. М. Табачникова В некоторых публикациях вместо «А. Галл» –

ГАЛЛ А.

Из книги Словарь современных цитат автора Душенко Константин Васильевич

ГАЛЛ А. 54 Дядя Ваня – хороший и пригожий, Дядя Ваня – всех юношей моложе. «Дядя Ваня» (1939), муз. М. Табачникова В некоторых источниках вместо «А. Галл» – «А.

Как создается литература

Из книги Классик без ретуши [Литературный мир о творчестве Владимира Набокова] автора Набоков Владимир

<Аноним> Как создается литература «Просвечивающие предметы» - это рассказ о том, как вывернуло постаревшего колдуна, как заклинатель духов распродавал свои пожитки. Это первый роман Владимира Набокова после «Ады», вышедшей в 1969 году; в нем страстный энциклопедист,

Аноним

автора Коллектив авторов

Аноним Когда мне было едва за тридцать, я переехал в Нью-Йорк и стал частым гостем на тех многочисленных ужинах, что устраиваются после открытий выставок. Будучи персоной с неопределенным статусом, за столом я неизменно оказывался рядом со случайными коллекционерами,

Аноним

Из книги Поклонник вашего таланта: искусство и этикет автора Коллектив авторов

Аноним Каковы правила этикета в художественной среде?Опыт подсказывает мне, что правила поведения зависят от места проживания, таким образом, я могу говорить только о нью-йоркском этикете. Самое основное: уважайте людей, их время и частную жизнь. Будьте благоразумны.

Аноним

Из книги Поклонник вашего таланта: искусство и этикет автора Коллектив авторов

Аноним Каковы правила этикета в художественной среде?Любой, кто рассуждает о правилах этикета, скорее всего покажется циником. Художественная среда настолько разнообразна, что рассуждать о правилах, которые бы действовали повсюду, очень сложно – каждое культурное

Аноним

Из книги Поклонник вашего таланта: искусство и этикет автора Коллектив авторов

Аноним Каковы правила этикета в художественной среде?А можно я лучше дам совет? Это, конечно, немножко из «Школы этикета» Эмили Пост, но художественный мир, безусловно, был бы прекраснее, если бы мы чаще писали друг другу, чтобы за что-то поблагодарить.Помните ли вы

Аноним Барxатный томик{7}

Из книги Рецензии на произведения Марины Цветаевой автора Цветаева Марина

Аноним Барxатный томик{7} В области поэзии женщина буквально начинает посрамлять мужчин. За последнее время на книжный рынок выкинуто несколько женских сборников стихов.И все они заслуживают внимания.Пред нами изящно изданная в бархатном переплете книжка Марины

ХРОНИКА И ДЕЯНИЯ КНЯЗЕЙ ИЛИ ПРАВИТЕЛЕЙ ПОЛЬСКИХ

CHRONICA ET GESTA DUCUM SIVE PRINCIPUM POLONORUM

ПРЕДИСЛОВИЕ

Хроника так называемого Галла Анонима содержит материал, отражающий ранний период истории Польши. Она представляет большой интерес не только для специалистов по истории Польши, но также для специалистов по истории Чехии, Германии, Венгрии и СССР, поскольку в ней освещены взаимоотношения этих государств в XI-начале XII в.

Имя автора, писавшего историю деяний Болеслава Кривоустого, остается до настоящего времени неизвестным. Вопрос о том, кто является автором первой польской хроники, волновал многих, но, к сожалению, до сих пор все еще не получил окончательного ответа. Возможно, что автор вполне сознательно сам умолчал о своем происхождении. Такое положение для литературы средних веков, как известно, не является исключением. Не называя своего имени, он как бы стремится подчеркнуть свою “ничтожность” и свое незначительное общественное положение, о чем он часто говорит в разных местах своей хроники. Желая остаться неизвестным, он посвящает свой труд епископам, подчеркивает их участие в его сочинении и в то же время упорно молчит о себе. Вернее сказать, не молчит, а ясно говорит о своем нежелании сообщить свое имя: “Итак, чтобы не казалось, что мы - пустые людишки - хвастаемся при своей ничтожности, мы решили в заголовке этого труда поместить не наши, но ваши имена” (см. стр. 24).

У других писателей имя этого автора тоже не упоминается. Любопытно, что Винцентий Кадлубек, писавший историю Польши спустя 100 лет после Галла Анонима, пользуется его трудом, но нигде не упоминает его имени. Цитирует его и автор “Хроники князей польских” (вторая половина XIV в.), но опять-таки не называет автора по имени. Трудно сказать, почему Винцентий Кадлубек не называет своего предшественника, то ли потому, что он его не знал, то ли потому, что не считал нужным называть человека, к которому, безусловно, не мог питать дружелюбных чувств главным образом из-за отрицательного отношения автора хроники к епископу Станиславу (об этом см. кн. I, гл. 27 и примеч. к ней), принимавшему участие в заговоре против Болеслава II. Нам представляется, что второе предположение правильнее. Ярому католику Кадлубеку были чужды известные прогрессивные антифеодальные тенденции Галла.

Имя Gallus появляется впервые у Мартина Кромера 1 в 1555 г. На одной из рукописей хроники (Kodex H, tekst, pagina 1) рукой Кромера сделана надпись: “Галл написал эту историю, какой-то монах, как я полагаю, как можно вывести заключение из предисловия, который жил во времена Болеслава III”, и в конце рукописи добавлено: “до сих пор Галл”.

Что же имел в виду Кромер, называя автора Галлом? Очевидно, не собственное имя, а народность, так как он считал автора хроники французом. Позже упоминание имени автора (Галл) мы находим у издателя хроники XVIII в. Готфрида Ленгниха 2 . Последний опирался на известного польского историка XV в. Длугоша. Длугош сообщает в своей истории Польши о польском князе Лешко, воевавшем в 805 г. с Карлом Великим, и ссылается при этом на автора, упоминающего это событие, называя его Мартином Галлом. В предлагаемой читателю хронике об этом событии, однако, нет и речи. Действительно, живший в конце XII в. монах Мартин Галл, по-видимому, к нашему автору никакого отношения не имел. После Ленгниха издавал хронику Бандтке 3 , также называя автора Мартином Галлом. С тех пор и называют автора хроники Мартином Галлом. В последнее время его, впрочем, чаще называют Галл Аноним (см. перевод хроники Р. Гродецкого 4 и последнее издание ее К. Малечинского 5 ). Поскольку в распоряжении исследователей нет никаких посторонних свидетельств о происхождении автора нашей хроники, постольку следует особенно внимательно рассмотреть материал самого текста и попытаться разобраться в некоторых скупых, нехотя брошенных автором словах. В письме к книге третьей он, желая, по-видимому, найти оправдание своему труду, пишет: “Прежде всего я хочу, чтобы вы знали, дорогие братья, что я взял на себя этот труд не для того, чтобы выставить напоказ свою ничтожность или чтобы, будучи у вас изгнанником и пришельцем (exul et peregrinus), возвысить свою родину и родителей, но чтобы принести какой-то плод своего труда к месту моих постоянных занятий. Равным образом я открыто заявляю вашей милости, что я стал писать этот труд не для того, чтобы возвыситься над остальными, показав себя более красноречивым, но, чтобы, избежав праздности, сохранить навыки в письме и не есть даром хлеб польский”. Из этих строк, безусловно, очень трудно сделать определенный вывод о национальности писавшего. Под словом “exul” большинство ученых понимает человека пришлого из другой страны. Слова: “exul” и “peregrinus” являются основой для прочно укоренившейся точки зрения, что Галл не был поляком. Только Ян Винцентий Бандтке 6 был убежден в его польском происхождении. При этом он ссылается на те места хроники, где автор неоднократно называет Польшу своей родиной (patria). Аргументация этого интересного предположения основывается, к сожалению, в данном случае на весьма шатком предположении, так как слово “patria” в литературе средних веков означало не только “родина”, но и “страна”. Под словом же “exul” Бандтке считает возможным разуметь человека, ведущего монашеский образ жизни. К сожалению, Бандтке, приводя этот довод, не сообщает, на основе какого материала он сделал такой важный вывод. Вряд ли теперь, после восьми веков, прошедших со времени написания этой хроники, можно с достоверностью установить подлинное происхождение автора.

Среди ученых, занимающихся вопросом происхождения Галла, существует несколько точек зрения, но среди них нет ни одной достаточно убедительной. В последнее время сводку высказываний о нем составил польский историк М. Плезя 7 , подробно проанализировавший литературу по этому вопросу. Важно подчеркнуть, что все исследователи сходятся лишь в том отношении, что решительно отвергают возможность происхождения Галла из Чехии или Германии, поскольку к этим двум странам он выказывает явную неприязнь. Далее начинаются расхождения. М. Крамер, А. Пшездзецкий 8 , Ст. Кентшинский 9 , П. Давид 10 считают его провансальцем, прибывшим в Польшу из монастыря св. Эгидия. Их доводы опираются на то обстоятельство, что в хронике подробно описывается расположение указанного монастыря (см. стр. 61); кроме того, эти ученые обращают внимание на детальное описание хронистом посольства в монастырь св. Эгидия, посланного Владиславом Германом и его женой Юдифью c просьбой о ниспослании им (милости божьей: рождении сына (эпилог книги первой). При решении вопроса о происхождении автора нельзя, однако, считать эти доводы достаточно убедительными, так как в хронике можно найти много мест, где описание событий излагается не менее подробно. Что же касается того, что хронист хорошо знал местоположение монастыря св. Эгидия, то само собой разумеется, что это отнюдь не является доказательством прибытия его в Польшу именно оттуда, так как эти подробности он мог узнать, живя в Польше, от членов посольства. Но есть еще одна подробность, доказывающая ошибочность данного предположения: хронист указывает, что аббатом монастыря св. Эгидия во время отправки туда посольства (1084 г.) был Одилон, в то время как известно, что аббатом в это время был Бенедикт. Если бы автор происходил из этого монастыря, то, разумеется, он не мог бы допустить такой ошибки.

Другие исследователи тоже считают Галла французом, но из Фландрии. Этой точки зрения в конце XIX в. придерживался М. Гумплович 11 , а сейчас - редактор последнего (1952 г.) издания хроники К. Малечинский 12 . Гумплович считал его монахом Балдвином Галлом, принимая Gallus за собственное имя. Доводы его не являются убедительными, поскольку предположение его основывается лишь на широком распространении имени Балдвина во Фландрии. Малечинский находит большое сходство между стилем автора данной хроники и стилем Филиппа из Фландрии (писатель середины XII в.). И тот и другой писали рифмованной прозой, особенно прибегая к глагольной рифме в последних двух-трех слогах. По этому поводу ценные сообщения имеются в указанной выше работе Мариана Плези, где он убедительно доказывает, что такой стиль для XII в. не является исключением и что зародился он не во Фландрии, а в Италии.

Т. Войцеховский 13 и Ф. Погорецкий 14 считали автора хроники итальянцем на том основании, что он хорошо знал местность, лежащую между Польшей и Италией (Каринтию, Истрию, Далмацию). В. Кентшинский 15 , Р. Гродецкий 16 и М. Плезя считают его если не венгром, то во всяком случае человеком, жившим в Венгрии перед своим приездом в Польшу и имевшим связь с монастырем св. Эгидия. Эта гипотеза, хотя и имеет под собой некоторую реальную почву, тоже, однако, не является вполне доказанной. Действительно, в хронике есть эпизоды, касающиеся Венгрии и описанные очень подробно. Так, например, рассказывая об отъезде Казимира Восстановителя в Венгрию, хронист упоминает о правителе Венгрии короле Петре Венецианском и о том, что он заложил церковь св. Петра в Борсоде, строительство которой не было закончено (см. стр. 49).

Известие о какой-то незаконченной церкви мог, вероятно, передать только человек, непосредственно ее видевший. Но мы не знаем, о каком городе и какой церкви говорил он, и по этому поводу имеются различные предположения.

Вопрос о времени прибытия хрониста в Польшу тоже остается неразрешенным. Если по поводу происхождения автора в самом тексте имеются хотя неясные указания, то по вопросу о времени его прибытия совершенно нет никаких данных. Т. Войцеховский, В. Кентшинский (см. вышеуказанные работы) предполагали, что он прибыл в Польшу вместе с Мешко III, вернувшимся из Венгрии в 1086 г. Предположение это основывается на том обстоятельстве, что трагическую смерть Мешко III (как известно, он был отравлен в 1089г. Владиславом Германом) автор описывает с большой грустью и очень подробно. Тем не менее доводы эти не вполне убедительны. Можно найти много мест в хронике, где автор описывает события довольно подробно, даже в тех случаях, когда он явно не мог присутствовать лично и где материал носит, собственно говоря, легендарный характер (см., например, стр. 28-29).

Другой, также распространенной в науке, точки зрения придерживаются П. Давид, М. Плезя и некоторые другие. Они высказывают предположение, что автор хроники прибыл из Венгрии в Польшу в 1113 г., т. е. в год покаяния Болеслава III. Болеслав III действительно совершал покаянное путешествие в Венгрию в отделение монастыря св. Эгидия, желая искупить свою вину (ослепление своего брата Збигнева) в глазах духовенства. Тайной целью его при этом было повидать венгерского короля Коломана (о чем вскользь упоминает Галл). Но о том, что Галл Аноним прибыл с Болеславом именно в это время, нет никаких, хотя бы косвенных, свидетельств. Эта точка зрения еще менее убедительна, чем предыдущая, так как не может быть сомнения, что автор долго жил в Польше. Автор хроники сроднился с ней и не менее, чем любой из его современников-поляков, понимал необходимость описать раннюю историю этой страны: “Мы сочли необходимым, - пишет он, - описать, хотя бы и неопытным пером, некоторые подвиги правителей Польши и в особенности подвиги прославленного и непобедимого князя Болеслава” (см. стр. 26).

И далее, развивая свою мысль о необходимости написать труд, увековечивавший деяния польских правителей, в письме к книге третьей, он пишет: “Ведь если вы считаете королей и князей польских недостойными включения их в летописи, то этим вы, без сомнения, приравниваете королевство польское к каким-нибудь некультурным языческим народам. И если вы случайно думаете, что недостойно такого человека, как я, - такого образа жизни - писать о таких событиях, то я вам отвечу, что я писал о войнах королей и князей, а не евангелие” (стр. 107).

Любопытно, что у него возникают опасения по поводу неприятностей, которые могут появиться в связи с его сочинением. “Во имя господа бога и Польши, - пишет он далее,- прошу вашу высокую милость позаботиться о том, чтобы ни ненависть, ни чья-либо надменность по отношению ко мне не помешали награде за этот труд” (см. стр. 108).

По поводу того, кем был в Польше и какую роль играл Галл в литературе, существуют также разные точки зрения. Одни считали его школьным учителем красноречия, другие - княжеским канцлером, третьи - монахом из Любина. Надо полагать, однако, что если бы он был учителем красноречия, то ему не пришлось бы жаловаться на трудности и на отсутствие литературной практики. Между тем в письме к книге третьей он именно об этом и говорит (см. стр. 106).

Предположению о его занятиях в княжеской канцелярии совершенно противоречит то обстоятельство, что труд свой он посвящает не князю, а епископам. Кроме того, если бы он был княжеским канцлером, то вряд ли ему нужно было беспокоиться о том, что он даром ест хлеб польский. И, во всяком случае, тон у него, вероятно, был бы более уверенный и спокойный, не было бы необходимости в письме к книге третьей как бы извиняться перед своими собратьями и пытаться объяснить, почему именно он взялся за такой труд. Очевидно, появление первых его книг вызвало отрицательную реакцию у духовенства, и это заставило автора хроники дать какое-то объяснение своему поступку.

Последнее предположение - о его связи с монастырем в Любине 17 - опирается на тот факт, что основателями этого монастыря были представители рода Авданьцев, а о том, что автор хроники был в наилучших отношениях с Михаилом из рода Авданьцев, крупным можновладцем, свидетельствуют слова автора, называющего Михаила своим “сотоварищем по работе”. Последнее предположение кажется поэтому нам самым вероятным.

Как исторический источник хроника Галла Анонима имеет огромное значение. Прежде всего необходимо подчеркнуть, что она является единственным крупным источником по истории Польши X, XI и начала XII в., написанным в самой Польше. Все остальные, более поздние нарративные источники, начиная с Кадлубка, использовали ее богатейший материал. Хроника охватывает события от древнейших, полулегендарных времен (изгнание Попелей и приход к власти Пястов) до событий примерно 1113 г.

Сведения о событиях раннего периода хронист получал, вероятно, из устных преданий, а возможно, использовал и некоторые письменные источники. Так, например, при описании гнезненского съезда он привлекал, вероятно, “Житие св. Войцеха”, написанное Бруно из Кверфурта. Устную информацию, как об этом не раз говорит сам автор, он черпал от “seniores antiqui”, имея в виду, очевидно, епископов и архиепископа, имена которых упоминаются в посвящении. Но главным его “покровителем” и “сотоварищем” по работе был канцлер Михаил из рода Авданьцев. Вполне понятно, что автор хроники, находясь под влиянием таких высокопоставленных лиц, будучи от них в полной зависимости, старался отразить историю Польши в духе, благожелательном и угодном для них.

Использование хроники как исторического источника затрудняется тем обстоятельством, что в ней совершенно отсутствуют даты. Произошло это, вероятно, потому, что по поводу сведений, полученных в результате устной информации, не всегда можно было установить точную дату; и автор, желая выдержать свое сочинение в едином стиле, не датирует даже современных ему событий. Конечно, сочинение Галла - прежде всего история князей и королей польских. Тем не менее есть в нем интересный материал, характеризующий труд и быт народных масс, их борьбу против феодалов.

Главное внимание в своей хронике автор уделяет правлению Болеслава Кривоустого. Об этом времени рассказывают вторая и третья книги его хроники. Первая книга, охватывающая весь предшествующий период, является как бы своеобразным предисловием к книгам второй и третьей. При всей своей краткости она представляет большую ценность, являясь важнейшим источником по истории Польши X-XI вв., наряду с хрониками, написанными в других странах: Титмара Мерзебургского, Козьмы Пражского.

Вторая книга начинается с рождения Болеслава III (1085 г.) и кончается поражением его брата Збигнева в 1109 г. Большое внимание во второй книге уделено борьбе Болеслава Кривоустого со Збигневом, причем первого поддерживают Русь и Венгрия, второго - Империя и Чехия.

Книга третья охватывает события уже только четырех лет (1109-1113 гг.). Наиболее сильное впечатление производит описание героического отпора польского народа нападению императора Генриха V на Польшу в 1109 г. Здесь с наибольшей полнотой проявляется патриотизм писателя и сила его таланта при описании батальных сцен. Кроме борьбы с Империей, в третьей книге показана борьба Болеслава III с Чехией и поморянами, из которой он тоже выходит победителем. Взятием крепости Накло у поморян заканчивается хроника. В конце ее нет никакого упоминания о том, что автор намерен продолжить свой труд. Восстание польского воеводы Скарбимира против Болеслава, происшедшее в 1117 г., в хронике не упоминается, а характеристика Скарбимиру дана весьма положительная (кн. II, гл. 30, 31), что служит несомненным доказательством того, что автор, по неизвестным для нас причинам, закончил свой труд до событий 1117 г.

Вся хроника проникнута мыслью о необходимости сильной княжеской власти, необходимости сохранения крепкого государства, которое всегда может дать отпор внешним врагам. Все симпатии автора на стороне сильных правителей: Болеслава Храброго и Болеслава Кривоустого. Последний является не просто потомком Болеслава Храброго, но продолжателем его великих деяний, преследующих одну цель, одну задачу - укрепить независимость Польского государства. Образ Болеслава Храброго сильно идеализирован: это мужественный, смелый богатырь. Все привлекает в нем автора: и его необычайная храбрость на поле битвы, и государственная мудрость, и радушное отношение как к знатным людям, так и к незнатным (кн. I, гл. 6-16). Болеслав Кривоустый призван продолжать дело Болеслава Храброго - восстановить былое могущество Польши.

Внимательно изучая материал хроники, можно реально представить себе историю взаимоотношений Польши с Германией, Чехией и Венгрией; автор ярко показывает, как правители Польши пытались в борьбе за независимость родины укрепить свои позиции дружественными отношениями с Венгрией и Русью.

В хронике изображена картина острой классовой борьбы, сопровождающей процесс феодализации страны. Она содержит ценное (единственное в польских источниках) известие об антифеодальном восстании 30-х годов XI в., охватившем почти всю Польшу. На основании сведений хроники можно сделать вывод, что восстание крестьян против усиления феодализма внешне носило характер борьбы с распространением христианской религии, что является типичным для восстаний крестьян этого периода.

Хроника рисует борьбу светских и духовных феодалов, рассказывает о заговоре, организованном против Болеслава II Смелого (Щедрого). Заговор возглавляли его родной брат Владислав Герман и краковский епископ Станислав, но их вдохновляли и поддерживали Чехия и Германия, опасавшиеся роста влияния Болеслава II, стремившегося обеспечить самостоятельность Польского государства. Такая политика Болеслава II являлась в известной мере продолжением политики Болеслава I и не могла нравиться германским феодалам. Болеслав II хотя и расправился с заговорщиками, четвертовав епископа Станислава, однако под давлением польских можновладцев был вынужден уйти в изгнание.

Хроника показывает героизм польского народа, сумевшего отбить натиск на Польшу германского императора Генриха. Труд хрониста увековечивает память о стойкости, храбрости и непоколебимости польского народа в момент смертельной опасности, нависшей над его родиной.

При изложении событий автор хроники не является бесстрастным наблюдателем. Его классовое лицо - лицо представителя польских феодалов - ярче всего проявляется при описании им крестьянского восстания 30-х годов XI в. С большим негодованием рассказывает он об этом восстании (кн. I, гл. 19). Феодальные отношения в его представлении - это отношения исконные, данные самим богом и нерушимые.

Будучи представителем польских феодалов, Галл отразил в своей хронике те колебания, какие проявлялись в господствующих слоях общества по отношению к соседям Польши: Чехии, Империи и Руси. В этом смысле сравнение книг первой и третьей дает интересные результаты.

Первая книга написана автором, по-видимому, еще до войны 1109 г. Правда, эта точка зрения противоречит существующей традиции, относящей ее написание именно к этому периоду на том основании, что епископы, которым она посвящается, жили в то время. Кажется, однако, более вероятным предположение, что автор написал ее раньше, а лишь потом уже сделал посвящение. Характерно, что в первой книге автор совершенно умалчивает о войнах, происходивших между Болеславом I и Генрихом II, и в то же время, очевидно, под давлением определенного круга феодалов, дает неверную, явно искаженную и тенденциозную картину успехов Болеслава на Руси. Уже во второй и третьей книгах автор отходит от своей прежней позиции, перестает делать выпады против Руси (Болеслав III в это время находился в дружественных отношениях с Русью) и весь свой гнев направляет против Империи. Рассказывая о заговоре против Болеслава II, автор не выступает в роли бесстрастного летописца. Он не только осмелился назвать епископа Станислава изменником, бросив, таким образом, вызов всему польскому духовенству, но и в других местах своего труда проводит мысль о неподчиненности светской власти власти духовной: “Следует, чтобы слуги божьи в том, что касается бога, выказывали богу духовное повиновение, а в том, что касается кесаря, оказывали почет и исполняли службу правителям мира” (см. стр. 108).

Такой образ мыслей, без сомнения, не мог не вызвать отрицательного отношения со стороны духовенства.

Таким образом, автор хроники, хотя и разделяет средневековые религиозные представления о ходе исторического процесса, все же не может скрыть и некоторых прогрессивных тенденций, направленных против церковного засилья, когда это противоречит интересам государственного единства. Хроника, особенно во второй ее половине, направлена прежде всего против опасного врага Польши - Империи. Всех, кто поддерживает с ней связь, автор клеймит презрением, в частности Збигнева, родного брата Болеслава, ставшего на путь открытой борьбы со своей родиной и опиравшегося на ее врагов - германских феодалов. Главная же заслуга хрониста в том, что он сумел ярко показать героизм простого польского народа, мужественных защитников Глогова в 1109 г.

Выше мы уже говорили о том, что различные гипотезы о происхождении Галла Анонима базируются на подробном описании им тех или иных событий.

В умении рисовать исторические картины проявляется незаурядный писательский талант автора. Читая его сочинение, действительно кажется, что он сам лично присутствовал, являлся очевидцем всех описываемых им событий, начиная от появления чужеземцев в доме Пяста и до битвы под Накло. Свое мнение о затрагиваемых событиях автор редко выражает открыто, но в том и состоит сила его таланта, что, не говоря прямо, он косвенно дает понять читателю свое одобрение или осуждение, свою оценку поступков действующих лиц.

Хроника написана хорошим латинским языком. Проза рифмована, особенно в глаголах, стоящих в конце предложений. Стихотворным размером написаны следующие разделы хроники: эпилоги к книгам первой - третьей и (что интересно) в каждой книге по одной главе: в первой книге - глава 16, во второй - 28, в третьей - 11.

Культурный уровень хрониста довольно высок. По-видимому, он

хорошо знал латинских прозаиков: Цицерона, Цезаря, Саллюстия. Думается, что

К. Малечинский несколько преувеличивает, когда насчитывает до 54 случаев заимствований Галла у Саллюстия, 14 - у Вергилия и т. д. То обстоятельство, что у автора хроники встречаются те же выражения, что и у классических авторов, говорит не столько о заимствовании, сколько о том, что он свободно владел латинским языком и хорошо знал произведения классической литературы.

Безусловно, как лицо духовное, автор хроники хорошо знал Библию, широко используя библейские сюжеты. Из средневековых авторов хронист знал Эйнхарда “Жизнеописание Карла Великого”, что отразилось на описании двора Болеслава Храброго, а также Августина, Григория Великого. При таком широком кругозоре автора кажутся удивительными отдельные грубые ошибки, встречающиеся в его сочинении. Так, во вступлении к книге первой он путает Амфитриона с Амфитритой, а в письме к книге третьей Клеопатру называет царицей Карфагена. Невольно возникает мысль, - не ошибки ли это переписчиков.

Лексика хроники - в основном лексика классического периода. Интересно, что и к современным ему категориям автор применяет латинские классические термины. Так, он довольно часто употребляет следующие выражения: legiones, cohortes, municipia, suramus pontifex, provincia и т. д.

Но встречаются и появившиеся и получившие широкое употребление выражения средневекового латинского языка 18 : apostolicus, comes, suffraganeus, vastaldiones.

Встречаются отдельные слова позднего латинского языка, особенно наречия: noviter, fiducialiter, triumphaliter, не встречающиеся в классическом латинском языке.

В отношении грамматики язык Галла имеет, хотя и небольшие, отклонения от классического латинского языка. Так, при глаголах со значением “говорить” вместо оборота асc. cum inf. появляются придаточные предложения с quod i quia (обычное явление для средневекового латинского языка). Большое распространение получают придаточные предложения с союзом quod с изъявительным наклонением со значением следствия. Причастие настоящего времени активного залога, употребленное в обороте ablat. absol., получает значение действия предшествующего.

Данная хроника имеет большое значение не только как исторический источник, но и как источник, знакомящий нас с обычаями и нравами как поляков того времени, так и народов, соприкасающихся с поляками. Специального внимания этим вопросам Галл не уделяет, а упоминает о них лишь вскользь (см., например, кн. I, гл. 1, 6, 20, 23; кн. II, гл. 48; кн. III, гл. 9, 16).

Оригинал хроники не сохранился. Он погиб, видимо, уже в XII в., так как Винцентий Кадлубек, писавший историю Польши спустя сто лет после жизни Галла Анонима, пользуется хроникой, но уже имеющей те же ошибки, какие содержатся в позднейших списках. До сих пор известны три рукописных списка хроники:

1) рукопись Замойских (Z);

2) рукопись Сендзивоя (S);

3) рукопись Гейльбергская (Н).

Рукопись Замойских (на пергаменте) хранится в Национальной библиотеке в Варшаве. Предполагают, что она написана в XIV-XV вв. (между 1340 и 1448 гг.). Малечинский считает, что она находилась в XV в. в семье Ласких (см. указанное издание хроники Малечинским, стр. I-XX), а потом перешла в собственность Сендзивоя (гнезненского каноника). Бесспорно, что именно этой рукописью пользовался Длугош при создании истории Польши. Дальнейшая судьба этой рукописи, вплоть до 1848 г., неизвестна. Как она перешла к семье Замойских, тоже неизвестно. В 1848 г. рукопись Замойских находит В. А. Мацейовский. Теперь она, как сказано выше, хранится в Варшаве в Национальной библиотеке. Рукопись Сендзивоя (на бумаге) написана во второй половине XV в. Имеется надпись о пожертвовании ее Сендзивоем монастырю св. Эгидия. Длугош в своей работе использовал и эту рукопись. В 1824 г. ее использует Ян Бандтке. В настоящее время она хранится в Библиотеке Чарторыйских в Кракове.

Рукопись Гейльбергская (на бумаге) написана тоже в XV в. Она была собственностью епископов гейльбергских, от которых перешла к епископу варминскому Мартину Кромеру; в XVIII в, была передана королю Станиславу Понятовскому, а после его смерти перешла к Чацкому. Дальнейшая судьба ее до 1893 г. неизвестна. В 1893 г. она была найдена в коллекции Любомирских в Крушине. В настоящее время находится в Канаде.

Из этих рукописей наиболее полная и, по-видимому, содержащая меньшее количество ошибок - рукопись Замойских. Рукопись Гейльбергская подверглась наибольшим изменениям: в ней совершенно изъяты из первой книги главы, касающиеся епископа Станислава, а вместо них вставлена “Житие св. Станислава”; третья книга состоит из 15 глав вместо 26, имеющихся в рукописях Замойских и Сендзивоя. В старых изданиях хроники Галла брались за основу различные рукописные списки. Так, первый издатель хроники Готфрид Ленгних взял рукопись Гейльбергскую (1749 г.). В издание Я. В. Бандтке (1824 г.) в основу положены рукописи Гейльбергская и Сендзивоя. В 1848 г. была найдена рукопись Замойских; большинство издателей считает ее самой достоверной. В 1864 г. выходит наиболее ценное и интересное издание А. Белёвского (Monumenta Poloniae historica. Lwow, t. 1). Белёвский следует рукописям Замойских и Сендзивоя. Издание снабжено обширными текстологическими примечаниями, и, что наиболее важно, издатель везде проставляет даты, отсутствующие в тексте хроники. В 1899 г. хронику, где за основу взята рукопись Замойских, издают Л. Финкель и Ст. Кентшинский. Текстологические комментарии отсутствуют, примечаний очень мало. В 1952 г. вышло последнее издание хроники - К. Малечинского. Издание отличается от всех предыдущих тем, что оно использует все три рукописных списка, снабжено обширными текстологическими примечаниями, много примечаний написано на латинском языке. Тексту хроники предшествует введение, посвященное вопросам истории рукописей, происхождению автора, литературным особенностям его сочинения, исторической достоверности упоминаемых им событий. В научном отношении это издание очень ценно.

Существует четыре перевода хроники на польский язык: Г. Ковнацкого (1821 г.), Глищчинского (1860 г.), З. Комарницкого (1873 г.), Р. Гродецкого (1923 г.). Последний перевод самый точный. Можно не соглашаться с автором перевода в отношении того или иного мнения, высказанного в предисловии, по поводу самой хроники, но в отношении перевода можно смело сказать, что он сделан хорошо.

На русский язык хроника переводится впервые. Настоящий перевод сделан по тексту издания К. Малечинского.

[лат. Gallus Anonymus] (кон. XI - нач. XII в.), автор древнейшей польск. хроники (нач. XII в.), написанной на лат. языке «Хроника и деяния князей или правителей польских» (Chronica et gesta ducum sive principum polonorum). Наст. имя хрониста неизвестно, именование Галл появляется впервые у Мартина Кромера (Кrоmеr М . De origine et rebus gestis Polonorum. Basileae, 1555). По вопросу о происхождении Г. А. мнения исследователей расходятся. Одни (Кромер, С. Кентшиньский) считали его провансальцем, прибывшим в Польшу из мон-ря св. Эгидия; другие (М. Гумилович, К. Малечиньский) - французом родом из Фландрии; третьи (Г. Войцеховский, Ф. Погорецкий) - итальянцем. Существует также гипотеза о его венг. корнях, поскольку хронист был хорошо осведомлен в венг. истории. Полагают, что в Венгрии он мог пребывать в основанном в 1091 г. аббатстве Шомодьвар. Г. А. приписывают также авторство утраченной венг. хроники «Деяния венгров» (Gesta Ungarorum, кон. XI в.). Наиболее вероятной представляется провансальско-венг. гипотеза, представленная М. Плезей. Согласно этой гипотезе, Г. А. был бенедиктинцем из мон-ря св. Эгидия в Провансе, впосл. переселившимся в дочерний мон-рь, аббатство Шомодьвар, где он мог встретиться с польск. правителем Болеславом III Кривоустым (1102-1138) во время посещения тем Венгрии. Не удается установить и социальное положение автора хроники, хотя большинство историков придерживаются мнения о том, что до прибытия в Польшу Г. А. был монахом-бенедиктинцем. Вопрос о времени прибытия Г. А. в Польшу также остается открытым из-за отсутствия достоверных сведений: более правдоподобной считается дата после 1110 г. Хроника, над к-рой Г. А. в основном работал в 1112-1116 гг. (1-я книга была написана, видимо, до 1109), скорее всего была составлена по заказу княжеского двора (вероятно, канцлера Михаила Авданьца, к-рого Г. А. называет «покровителем» (opifex) и «сотоварищем» по работе (cooperator)). Главной целью хроники было прославление и оправдание действий польск. кн. Болеслава III. Работа над хроникой была прекращена, вероятно, по причине перемен в политике князя. Дальнейшая судьба Г. А. неизвестна.

Хроника Г. А., единственный крупный источник по польск. истории X, XI и нач. XII в., написанный в Польше, состоит из 3 книг (последняя не завершена) и охватывает период до 1113 г. По ценности содержащегося в ней фактического материала она находится в одном ряду с хрониками Титмара Мерзебургского и Козьмы Пражского . Позднейшие авторы польск. исторических сочинений, в т. ч. Винцентий Кадлубек , обращались к хронике Г. А., не упоминая имени хрониста. В центре внимания хрониста находится время правления кн. Болеслава III Кривоустого. Первая книга охватывает события до рождения князя. Вторая книга начинается с 1085 г. и повествует о юности Болеслава, о правлении его отца, Владислава I Германа, и о начале правления самого Болеслава, сначала с братом Збигневом, а потом единовластно. Большое внимание во 2-й книге уделено борьбе Болеслава со Збигневом (1106-1107), причем автор отмечает, что 1-го поддерживали Русь и Венгрия, 2-го - Римско-Германская империя и Чехия. Третья книга охватывает события 4 лет (1109-1113): борьбу Болеслава III с Чехией и поморянами и против герм. имп. Генриха V, напавшего на Польшу в 1109 г. Взятием крепости Накло у поморян заканчивается хроника, обрываясь на 26-й гл.

Сочинение проникнуто идеей о необходимости сильной княжеской власти и крепкого гос-ва, к-рое может противостоять внешним врагам. Симпатии автора на стороне князей Болеслава I Храброго и Болеслава Кривоустого, чьи образы идеализированы. Правители из династии Пястов рассматриваются хронистом как исконные государи Польши, данные ей от Бога, а польск. народ изображается избранным Богом для осуществления миссии распространения христианства. Г. А. предстает как идеолог «священной войны» против язычников, прежде всего прусов, поморян. Эта война - долг христ. правителя, с ней связаны видения и чудеса, о к-рых рассказывается в хронике. Произведение Г. А. имеет значение как источник, знакомящий с обычаями и нравами того времени как поляков, так и народов, соприкасавшихся с поляками. Специального внимания этим вопросам Г. А. не уделяет (см., напр.: Кн. 1. Гл. 1, 6, 20, 23; Кн. 2. Гл. 48; Кн. 3. Гл. 9, 16).

Описывая события ранней, полулегендарной истории (о начале династии Пястов), Г. А. использовал устную традицию, но ему были известны Житие св. Адальберта Бруно Кверфуртского и произведения древнерим. классиков Цицерона , Цезаря и Саллюстия , отцов Церкви блж. Августина и свт. Григория I Великого , а при описании двора польск. кн. Болеслава I Храброго он берет за образец «Жизнь Карла Великого» Эйнгарда . Работая над хроникой, Г. А. следовал лит. образцам распространенных в нач. XI в. в Зап. Европе «Деяний» (Gesta) и польск. погодных записей, анналов (рочников). Хроника написана рифмованной прозой, иногда в повествование включаются поэтические строфы. Лит. ценность памятнику придает живой, образный стиль и увлекательные сюжеты. Однако, несмотря на то что по сути это прежде всего история польск. князей и королей, в ней совершенно отсутствуют даты.

Высказанное в советской историографии мнение, что Г. А. выступал с критикой польск. церковной иерархии (см., напр.: Попова . Хроника), преувеличено. 1-я книга хроники обращена к польск. епископам, а 2-я - к еп. Павлу. Приведенный в хронике рассказ о заговоре, организованном против Болеслава II Смелого его родным братом Владиславом Германом и Краковским еп. Станиславом , и о расправе с заговорщиками и казни епископа не может однозначно трактоваться как антиклерикальный. Г. А., хотя и называет епископа изменником, тем не менее порицает короля, «который отомстил столь постыдно», и осуждает казнь епископа.

Оригинал хроники не сохранился. В наст. время известны 3 рукописных списка хроники: рукопись Замойских (Z), рукопись Сендзивоя (S) и рукопись Гейльбергская (Н). Рукопись Замойских (на пергамене) хранится в Национальной б-ке в Варшаве. Полагают, что список был сделан в XIV-XV вв. (между 1340 и 1448). Исследователь Малечиньский считает, что она находилась в XV в. в семье Ласких, а потом перешла в собственность гнезненского каноника Сендзивоя, сделавшего с нее список. Рукопись Сендзивоя (на бумаге), датируемая 2-й пол. XV в., в наст. время хранится в Б-ке Чарторыйских (Краков). Рукопись Гейльбергская (на бумаге), также написанная в XV в., находилась в б-ке епископов Гейльбергских, от к-рых перешла к еп. Варминскому Мартину Кромеру. В XVIII в. этот список был передан кор. Станиславу Понятовскому, в 1893 г. обнаружен в коллекции Любомирских в Крушине. В наст. время находится в частном собрании в Канаде. Эта рукопись подверглась наибольшим изменениям: в ней изъяты главы 1-й книги, касающиеся еп. Краковского Станислава, а вместо них вставлено Житие св. Станислава; 3-я книга состоит из 15 глав вместо 26.

Изд.: Galli Anonymi . Chronica et gesta ducum sive principum Polonorum / Ed. K. Maleczyński. Cracoviae, 1952. (MPH. Ser. 2; T. 2); Галл Аноним . Хроника и деяния князей или правителей польских / Подгот. Л. М. Попова. М., 1961 [Библиогр.]; Хроника Галла Анонима // Щавелева Н . И . Польские латинояз. средневек. источники. М., 1990. С. 32-75. (Древнейшие источники по истории народов СССР); Gall Anonim . Kronika polska / Przekł. R. Grodecki; wstęp i oprac. M. Plezia. Warsz., 2003.

Лит.: Maleczyński K . Ze studiów nad kroniką Galla Anonima: Rękopis heilsberski // Roczniki Historyczne. 1934. R. 10. Zesz. 2. S. 202-225; Plezia M . Kronika Galla na tle historiografii polskiej XII w. Kraków, 1947; Grudziński T . Ze studiów nad «Kronika» Galla: Rosbior krytyczny pierwszy księgi // Zapiski towarzystwa naukowego w Toruniu. 1953. T. 17; 1955. T. 20; 1958. T. 23; Labuda G . Źródła historiograficzne Kroniki Anonima Galla // Sprawozdania Poznańskiego Towarzystwa Przyjaciół Nauk. Poznań, 1958. R. 44. N 1. S. 21-22; Попова Л . М . Хроника Мартина Галла как источник по ранней истории Польши // ВМУ: Ист. 1960. № 5. С. 61-68; Dąbrowski J . Dawne dziejopisarstwo polskie: do roku 1480. Wrocław, 1964. S. 26-42; Kürbis B . Dziejopisarstwo polskie do połowy XV w.: Dążenia poznawcze i poglądy // Wiadomości historyczne. Poznań, 1988. R. 21 (174). S. 3-17.

В. И. Матузова

Поделитесь с друзьями или сохраните для себя:

Загрузка...