Как русские били чеченцев в войну. Русский кулак против чеченской гордости. Чечня и ВОВ. Уклонение чеченцев от призыва в Красную армию. Фашистская организация «Кавказские орлы»

КРАТКАЯ СПРАВКА:
Перед крушением СССР
в Советской армии
существовало два типа
взаимоотношений среди солдат-срочников. Уставные — в «учебках»
и, по слухам, в пограничных частях.
А также не уставные,
господствовавшие во всех других
армейских подразделениях Союза.
В середине 80-х в армии появился
новый тип отношений - «землячества», возникший в связи с повышенным призывом кавказцев в строевые части, начиная с 1984 г.

В это время мир стоял на грани новой Мировой войны, поэтому в армию «мели» всех.

А с предприятий и институтов оборонной промышленности, где традиционно была «бронь»,
в СА стройными рядами пошли настоящие мужики, возрастом до 27 лет включительно.

Среди последних был и я.
В 23 года, с 5-ю курсами вечернего отделения ОФ МИФИ
(специальность «прикладная математика») начал отдавать «почётный воинский долг»
на «космодроме Плесецк» в Архангельской области.
Сразу после «карантина» я подробнейшим образом вник в нюансы
неформальных воинских взаимоотношений, которые заключались в следующем.

Все военнослужащие делились на четыре категории.

«Чайники» — воины на первом полугодии службы,
не имели никаких прав - только обязанности.

«Черпаки» — солдаты на втором полугодии службы,
имели некоторые послабления в быту, но в любой момент могли их лишиться,
если «чайники» начинали «борзеть».

«Фазаны» — старослужащие, отмотавшие первый год «почётной обязанности»,
долго не могли привыкнуть к огромному числу привилегий,
неожиданно свалившихся на их уставшие головы.

«Деды» — солдаты, отслужившие1,5 года, офигевшие от усталости,
мечтавшие только о дембеле.
Им было позволено всё.

«Дембеля» — бывшие «деды», дождавшиеся дембельского приказа,
с вселенской тоской в глазах, как тени, блуждавшие по части и ждущие своей «партии».

Неуставные взаимоотношения являлись естественным стержнем Армии.

Молодые, в результате страшных нагрузок,
очень быстро становились крепкими специалистами и настоящими солдатами.

«Старые» воины не только передавали свой опыт по наследству,
но и в любой момент могли подстраховать неопытного воина,
«организовать процесс» и быстро решить любую тяжёлую проблему.
По сути, старослужащие брали на себя часть функций младшего офицерского состава
и успешно с ними справлялись.

В свою очередь, офицеры сажали «фазанов» и «дедов» на «короткий поводок»,
не давая им сильно расслабляться в быту.

Дедовшину практически поддерживали (считали необходимой)
многие офицеры и генералы Советской Армии.

Теперь перейдём к «землячествам».

Они внесли свои тяжёлые коррективы в привычный уклад солдатской жизни.
Кавказцы жили своими сплочёнными группами,
где главенствовали тейповые взаимоотношения.
Впрочем, старослужащие-кавказцы умело пользовались,
в том числе, всеми привилегиями «фазанов» и «дедов»,
в зависимости от собственного срока службы.
Солдаты-некавказцы, попавшие в «тейповые» роты,
оказывались просто в жутком положении.
До самого дембеля они были «чайниками» и людьми второго сорта.

И последнее.
Старослужащие по не писанным солдатским законам
не могли ни в чём уподобляться «салагам».
Ни в элементах внешнего вида, ни в обязанностях.
Нарушение этих норм запросто могло привести отступника к «поражению в правах»
и в переводе в касту «неприкасаемых».

А теперь перейдём, собственно, к повествованию.

Декабрь 1986 года.
Нашу воинскую часть мощно «накачали» чеченцами и дагестанцами.
Роты, занимавшиеся наладкой спутников и носителей перед стартом,
в основном, состояли из гордых, но чрезвычайно тупых джигитов.
Немногочисленные представители «европейских этносов»
в этих подразделениях «летали», как электровеники.
Ибо только они могли сделать всю квалифицированную работу.
Горные орлы с удовольствием задирали бледнолицых из других рот
и пытались навязать своё господство в части.
Русские, молдаване, евреи, украинцы, белорусы терпеливо переносили
хамство и физические унижения со стороны кавказских хазар.

Наша штабная рота связи традиционно укомплектовывалась славянами и евреями,
поэтому внутренние конфликты и неуставные взаимоотношения
«разруливались» обычными способами.
Слабые духом быстро переходили в разряд «чмошиков»,
остальные как-то приспосабливались и не теряли своего человеческого достоинства.
Я всегда чувствовал себя в меру независимым, начиная с «чайничества».
Когда же стал «дедом», то «опух» окончательно.
Тем не менее, будучи человеком осторожным, зря на конфликт не шёл.

Вот и с чеченцами-дагестанцами до поры до времени удавалось расходиться мирно.
Иногда, с серьёзными компромиссами и издержками для себя.
Пока в декабре 86-го, за четыре месяца до дембеля, не попал в ситуацию,
где прямого конфликта избежать уже было не возможно.
Вечером, пользуясь привилегией «старого воина»,
я, как обычно, пошёл на ужин вне общего строя, во вторую смену.
Вместе с двумя «чайниками» не спеша добрёл до столовой,
где мы, в итоге, спокойно осуществили приём пищи.
По неписанным правилам внутриармейской жизни,
«дед» не может убирать за собой грязную посуду,
иначе он рискует попасть в разряд «чаморов» («чмошников»),
поэтому данную процедуру всегда выполняли молодые.

В наряде по кухне были чеченцы-первогодки, поэтому я спокойно отпустил своих бойцов.
А затем, в думах о неизбежном дембеле, и сам направился к выходу.
Но сделав всего несколько шагов, услышал сзади властный окрик:
«Эй, ефрейтор, а ну убирай за собой посуду»!
Я повернулся и увидел коренастого чеченца,
по-хозяйски, в раскачку направлявшегося ко мне.
Далее произошёл следующий диалог.

- Ты сколько служишь, — спросил я.
- Год.
- Значит, «старый».
Тогда ты сам знаешь, кто и что сейчас должен делать.
Напряги своих молодых.

После этого я развернулся и пошёл к выходу.
Через несколько секунд, сзади, меня догнал сильный удар в скулу.
Поворачиваясь, я уже понимал, что драка неизбежна.
Если не принять столь наглый вызов джигита,
прекрасно понимающего безвыходность моего положения,
то мне до дембеля пришлось бы жить в очень тяжёлых психологических условиях
(и в роте, и при встречах с чеченцами).
Расклад сил был неважным.
Чечен уже радостно ржал в плотном кругу соплеменников
(по другую сторону линии столов, плотно придвинутых друг к другу)
и продолжал грозно на меня орать.
Впрочем, не глядя в мою сторону.
Последним обстоятельством я и воспользовался.

Незаметно подойдя к весёлому кружку, я врезал правым полубоковым в челюсть хазара.
Тот, гнусно матерясь, стал лупить и справа, и слева… в воздух.
Зато словил от меня два встречных справа через руку.
После чего наступила пауза.
Наконец, хазарянин в звенящей тишине отчеканил:
«Ну, всё ефрейтор, ты труп. Сейчас я тебя буду убивать».
Не скрою, я напрягся.
Ибо из внутренней части столовой уже слетелась вся стая горных орлов,
возбуждённо клекочущих друг с другом.
П…в (такую фамилию, что выяснилось позже, носил крутой кавказец)
вышел в начало двух линий столов, между которыми оказался зажатым я,
и с разбегу прыгнул в мою сторону.
Если бы он в меня попал, то смял бы.
Но П…в, как нарочно, прыгнул по прямой (видимо, он и не хотел попадать).
Я как стоял в стороне, у края стола, так и остался там стоять.
Живой снаряд пролетел мимо.
П…в упал на четвереньки и замер.
Создалась удивительная ситуация.
Сзади меня стояла молчаливая и растерянная шеренга чеченцев,
а впереди и сбоку — внезапно появившиеся бледнолицые бойцы роты охраны,
которые с опозданием пришли на ужин.
Они видели всю схватку и им, со стороны, было заметно,
что П…в ещё перед прыжком выглядел деморализованным.
Гордый вайнах слишком привык к безропотности и податливости белых людей,
что даже малое сопротивление привело его в ступор.
И теперь он стоял неподвижно на четвереньках
и не изъявлял ни малейшего желания изменить позу.
Я стал не спеша обходить П…ва, который вполне мог попытаться схватить меня за ноги,
повалить и продолжить драку.
Убивать, так убивать!..
Но нет, стоит на четвереньках и молчит.
Я задаю ему вопросы.
Молчит.
Приказываю подняться
(я ж не хазарянин какой-нибудь, чтобы бить стоящего на четвереньках).
Молчит.
И тут начинается мощный крик.
Чеченцы очнулись от спячки и стали подбадривающе орать П…ву,
ребята из роты охраны с дикими лицами завопили:
«Бей, ефрейтор, ему по башке. Ногами бей. Мочи козла»!
Наконец, П…в поднялся на ноги. У него был взгляд лунатика.
Я несильно въехал ему боковым слева, и чеченец послушно сел на корточки.
В таком состоянии я его и оставил. И вовремя.
На выходе из столовой я встретился с прапором,
который заведовал солдатским общепитом.
Если бы он застал меня за «работой», то мой дембель мог наступить и через несколько лет
(1986 год шёл под знаком «коренного перелома воинской дисциплины»,
и многих старослужащих, в этой связи, разжаловали, перевели в другие подразделения,
а частью - посадили).

Теперь перейдём к непонятной для славян ментальности кавказцев.
Через несколько дней я повстречал П…ва.
Я шёл один, а он - в группе чеченцев-сослуживцев.
П…в «распальцовано» что-то со смехом рассказывал соплеменникам.
Увидев меня, заметался, сошёл с лица, и почти бегом слинял в неизвестном направлении.
Помню, я удивился.
Надо же, на виду у своих «зём» был избит «неверным»,
прилюдно впал в состояние позорного, парализующего страха,
и ничего — снова главный среди соплеменников.
А ещё через несколько дней прихожу вечером в солдатское кафе и вижу,
что к раздаточной стойке выстроилось две очереди.
В одной - славяне, туркмены, молдаване, евреи, украинцы, белорусы.
В другой - кавказцы.
«Движется» только «вайнахская» очередь.
«Жители» первой очереди стойко переносят трудности
межнациональных взаимоотношений и не вякают.
А самое интересное, что «рулит» очередями… П…в,
демонстративно нагло дающий указания и тем, и этим.
Чувствую, что под ложечкой начинает тоскливо сосать.
Снова надо драться, а в кафе может в любую минуту войти офицер или прапорщик.
На счастье, наши взгляды встретились.
П…в сразу посерел, сгорбился, уменьшился в размерах,
и блеклой тенью, по стеночке, на полусогнутых выбежал на улицу.
Это было для меня не объяснимо.
Если он так сильно обчморился, то почему его авторитет у земляков не падает?
Что за странные законы, тайные механизмы действуют в этой диаспоре?

И ещё из личных наблюдений.
ВСЕ остальные чеченцы, кроме П…ва, пиетета ко мне не испытывали.
До самого дембеля мне приходилось с ними урегулировать отношения в обычном режиме.
То есть мой «задел» с П…вым, о котором они, безусловно, были в курсе,
в разборках с ними - не работал.
С каждым приходилось «разговаривать» индивидуально…
Логика, не подающаяся объяснению.

В общем, всё у них не по-русски!
Поэтому нет никакого смысла пытаться объяснить логику и мотивы их поступков.
Главное, понять: их наглость и крутизна - всего лишь часть хазарской ментальности.
Если они увидят вашу готовность драться насмерть, то кавказец (в своей массе) дрогнет.
Сей вывод мною сделан не только на основе вышеописанного случая.
Была у меня показательная встреча с группой хазарских подростков в Ленкорани
в 1983 году.
Результат - очень похожий.
Разница только в «привязке» хазар к определённой местности.
В первом случае - это чеченские хазары, во втором - азербайджанские.

Поэтому в схватках с хазарами у русских
всегда должна быть решимость идти до конца,
и тогда победа обязательно будет за русским бойцом.
Так говорит мой личный опыт.

Игорь КУЛЕБЯКИН, главный редактор газеты «Московские ворота»,
отец семерых детей,
ныне находящийся во втором федеральном розыске
по «русским» стт. 280, ч.2 (два эпизода)
и 282, ч.1 УК РФ (два эпизода)

Фото с сайта www.newsru.com

Британская газета The Sunday Times опубликовала выдержки из личного дневника высокопоставленного офицера российского спецназа, который участвовал во второй чеченской войне. Обозреватель Марк Франкетти, который самостоятельно перевел текст с русского языка на английский, в своем комментарии пишет, что ничего подобного никогда не публиковалось.

«Текст не претендует на роль исторического обзора войны. Это история автора. Свидетельство, которое писалось в течение 10 лет, холодящая кровь хроника казней, пыток, мести и отчаяния в течение 20 командировок в Чечню», — так характеризует он эту публикацию в статье «Война в Чечне: дневник убийцы», на которую ссылается InoPressa.

В выдержках из дневника содержатся описания боевых действий, обхождения с пленными и гибели товарищей в бою, нелицеприятные высказывания о командовании. «Чтобы уберечь автора от кары, его личность, имена людей и географические названия опущены», — отмечает Франкетти.

«Проклятой» и «кровавой» называет Чечню автор записок. Условия, в которых приходилось жить и воевать, сводили с ума даже таких крепких и «натасканных» мужчин, как спецназовцы. Он описывает случаи, когда у них сдавали нервы и они начинали бросаться друг на друга, устраивая потасовки, или измывались над трупами боевиков, отрезая им уши и носы.

В начале приведенных записей, видимо, относящихся к одной из первых командировок, автор пишет, что жалел чеченских женщин, чьи мужья, сыновья и братья примкнули к боевикам. Так, в одном из селений, куда вошла российская часть и где остались раненые боевики, две женщины обратились к нему с мольбой отпустить одного из них. Тот внял их просьбе.

«Я мог бы казнить его на месте в тот момент. Но мне стало жаль женщин», — пишет спецназовец. «Женщины не знали, как меня благодарить, совали мне в руки деньги. Я взял деньги, но это осело на душе тяжелым грузом. Я почувствовал себя виноватым перед нашими погибшими ребятами».

С остальными ранеными чеченцами, согласно дневнику, поступили совсем иначе. «Их выволокли наружу, раздели догола и запихали в грузовик. Некоторые шли сами, других били и толкали. Один чеченец, потерявший обе ступни, выкарабкался сам, шагая на культях. Через несколько шагов он потерял сознание и осел на землю. Солдаты избили его, раздели догола и бросили в грузовик. Мне не было жаль пленных. Просто зрелище было неприятное», — пишет солдат.

По его признанию, местное население смотрело на русских с ненавистью, а раненые боевики — с такими ненавистью и презрением, что рука сама невольно тянулась к оружию. Он рассказывает, что ушедшие чеченцы оставили в том селении раненого русского пленника. Ему переломали руки и ноги, чтобы он не смог сбежать.

В другом случае автор описывает ожесточенное сражение, в ходе которого спецназовцы выбили боевиков из дома, где они засели. После боя солдаты обшарили здание и в подвале обнаружили несколько наемников, сражавшихся на стороне чеченцев. «Все они оказались русскими и воевали за деньги, — пишет он. — Они принялись кричать, умоляя нас не убивать их, потому что у них семьи и дети. Ну и что с того? Мы сами тоже не оказались в этой дыре прямиком из сиротского приюта. Мы казнили всех».

«Истина в том, что храбрость людей, воюющих в Чечне, не ценится», — рассуждает спецназовец в дневнике. В пример он приводит случай, о котором ему рассказали солдаты другого отряда, с которым они вместе коротали одну из ночей. На глазах одного из их ребят убили его брата-близнеца, но тот не только не был деморализован, но и отчаянно продолжил сражаться.

«Вот как люди пропадают без вести»

Довольно часто в записях встречаются описания того, как военные уничтожали следы своей деятельности, связанной с применением пыток или казнями пленных чеченцев. В одном месте автор пишет, что одного из мертвых боевиков завернули в полиэтилен, засунули в колодец, наполненный жидкой грязью, обложили тротилом и подорвали. «Вот как люди пропадают без вести», — добавляет он.

Так же поступили с группой чеченских смертниц, захваченных по наводке в их убежище. Одной из них было за 40, другой едва исполнилось 15. «Они были под кайфом и все время нам улыбались. На базе всех трех допросили. Поначалу старшая, вербовщица шахидок, отказывалась говорить. Но это изменилось после побоев и воздействия электрошоком», — пишет автор.

В итоге смертниц казнили, а тела взорвали, чтобы скрыть улики. «Значит, в итоге они получили то, о чем мечтали», — рассуждает солдат.

«В высших эшелонах армии полно муд**ов»

Много пассажей дневника содержит резкую критику командования, а также политиков, которые посылают на смерть других, а сами остаются в полной безопасности и безнаказанности.

«Однажды меня поразили слова генерала-идиота: его спросили, почему семьям моряков, погибших на атомной подлодке «Курск», выплатили крупную компенсацию, а солдаты, убитые в Чечне, до сих пор дожидаются своей. «Потому что потери на «Курске» были непредвиденными, а в Чечне они прогнозируются», — сказал он. Значит, мы пушечное мясо. В высших эшелонах армии полно таких муд**ов, как он», — говорится в тексте.

В другом случае он рассказывает, как его отряд попал в засаду, потому что их обманул собственный командир. «Чеченец, обещавший ему несколько АК-47, уговорил его помочь ему совершить кровную месть. В доме, который он нас послал зачищать, не было мятежников», — пишет спецназовец.

«Когда мы вернулись на базу, погибшие ребята лежали в мешках на взлетно-посадочной полосе. Я раскрыл один из мешков, взял друга за руку и сказал: «Прости». Наш командир даже не взял на себя труда попрощаться с ребятами. Он был в стельку пьян. В тот момент я его ненавидел. Ему всегда было плевать на ребят, он их просто использовал, чтобы делать карьеру. Позднее он даже пытался обвинить в неудачной зачистке меня. Му**к. Рано или поздно он заплатит за свои грехи», — проклинает его автор.

«Жаль, что нельзя вернуться назад и что-то исправить»

В записках также рассказывается о том, как война повлияла на личную жизнь солдата — в Чечне он постоянно скучал по дому, жене и детям, а возвращаясь, постоянно ссорился с женой, часто напивался с сослуживцами и нередко не ночевал дома. Отправляясь в одну из длительных командировок, откуда он мог уже не вернуться живым, он даже не попрощался с женой, которая накануне наградила его пощечиной.

«Я часто думаю о будущем. Сколько еще страданий нас ожидает? Долго ли еще мы сможем продержаться? Ради чего?» — пишет спецназовец. «У меня много хороших воспоминаний, но только о ребятах, которые действительно рисковали своей жизнью ради части. Жаль, что нельзя вернуться назад и что-то исправить. Все, что я могу, — это попытаться избежать тех же ошибок и всеми силами постараться жить нормальной жизнью».

«Я отдал спецназу 14 лет жизни, потерял много, многих близких друзей; ради чего? В глубине души мне остается боль и ощущение, что со мной поступили нечестно», — продолжает он. А финальная фраза публикации такова: «Я жалею только об одном — что может быть, если бы в бою я повел себя иначе, некоторые ребята до сих пор были бы живы».

С 1817 по 1864 год Российская империя вела Кавказскую войну, цель которой присоединение горских районов Северного Кавказа. Наиболее ярым противником России оказался имам Шамиль, который на территории современного Дагестана и Чечни основал теократическое государство Северо-Кавказский имамат. Боевые действие войны отличались кровопролитностью и упорством сторон, а одной из ее особенностей были многочисленные случаи дезертирства русских солдат и их переход на сторону горцев.

Одним из ближайших помощников и переводчиком имама Шамиля был беглый солдат Андрей Мартин, который принял ислам и стал Идрисом. История сохранила имена и других перебежчиков: прапорщика Залетова, солдата Родимцев, которого Шамиль отличил за храбрость, Якова Алпатов, возглавлявшего отряд чеченцев и руководившего разведкой в тылу русских.

Почему русские переходили на сторону противника

Еще с 17-18 веков к горцам убегали русские солдаты, не выдерживающие тяготы службы, постоянной муштры и наказаний. Рекрутской система набора стала продолжением политики крепостничества в армии, и бывшие крестьяне искали возможности начать новую жизнь среди свободных племен Дагестана и Чечни.

В 19 веке служба на Кавказе считалась непрестижной и приравнивалась к ссылке, которую называли «теплой Сибирью». Сюда направляли провинившихся офицеров и наиболее неблагонадежные части. Часто это были пропитанные духом свободолюбивые люди и авантюристы, которые не понимали, зачем Россия воюет с горцами. Попав в плен или убежав русские, оказывались в особой атмосфере, при которой в войне участвует все население. Постепенно они втягивались в конфликт и поворачивали оружие против своих бывших сослуживцев.

Солдаты, служа на Кавказе, пропитывались местной культурой и, совершая какой-либо проступок, убегали в горы, где быстро находили общий язык с психологически похожими на них жителями аулов. В то время шайка из головорезов-абреков и русских дезертиров, которая с одинаковым рвением грабила всех участников конфликта никого не удивляла.

Особое отношение у горцев было с местными казаками. Столетие совместной жизни выработало между ними уважение, схожесть быта и характера поведения. Практически у каждого казака были кунаки из чеченцев или дагестанцев, с которыми по менталитету он был ближе, чем с великороссом из центральной России.

Распространены случаи бегства казаков-раскольников целыми семьями и станицами в горы, откуда они вместе с горцами устраивали набеги и воровали скот. Перебежчики часто выполняли функции проводников и шпионов.

Как жили русские среди горцев

На территории подконтрольных Шамилю территориях были целые слободы, населенные русскими дезертирами, и самая большая группа проживала в селении Дарго. Здесь 500 бывших солдат занимались обслуживанием пушек, литьем ядер и картечи, обучением горцев военному делу. Пленные чеченцы говорили, что 300 русских проживает в Ведено и еще 200 человек живет в аулах Чарской области.

У горцев даже появилось выражение «свои русские» и имам Шамиль особенно ценил перебежчиков, которых он использовал и для полицейских целей. В письме от 1844 года Шамиль писал, что он считает русских беглецов своими друзьями и просит создавать все условия для их перехода в ислам. Имам поощрял женитьбу русских на чеченках и дагестанках, после которой дезертиры принимали ислам и признавались полноправными членами общины.

При этом беглецам и пленным не запрещалось совершать православные обряды не только в аулах, но и в столице имамата. После Андийский съезд наибов было решено содержать всех русских перебежчиков за счет казны. Политика покровительства над дезертирами способствовала увеличению их количества и снижению боевого духа армии.

Как воевали предатели

Помимо обучения и обслуживания артиллерии русские активно участвовали в боевых действиях против соотечественников. Они играли роль проводников, разведчиков и командиров конных отрядов горцев. Весной 1854 года в селении Дарго картечью был расстреляны пленные русские солдаты и офицеры. За орудиями стояли дезертиры. Предатели понимали, что пощады им не будет, поэтому сражались они храбро и всегда до последнего сопротивлялись.

Солдаты считались своей обязанностью уничтожать перебежчиков и отвечали им такой же озлобленностью. Во время последнего боя Шамиля в горном ауле Гуниб, его охраняло 400 последних сторонников-мюридов. Большинство горцев предало своего имама, и только русские и польские дезертиры до последнего отчаянно сопротивлялись и все погибли.

Судьба дезертиров

Русское командование пыталось решить проблему дезертирства и даже покупало беглецов у горцев, расплачиваясь за них солью. В 1845 году было составлено «Воззвание кавказского командования к русским солдатам, бежавшим в горы», в котором было объявлено, что все проступки им прощаются без взысканий. Большинство дезертиров приняли ислам и, духовно породнившись со свободолюбивыми горцами, отказались сдаваться.

Большого успеха воззвание не имело, но часть беглецов добровольно сдалась. Вместе со своими горскими женами и детьми они были переселены в поселки на территории Чечни, а 47 семей зачислены в казачье сословие. В наше время некоторые тейпы Чечни и Ингушетии считаются русскими из-за того, что они принимали русских дезертиров.

Со времён Хрущевской «оттепели» и особенно после «Перестройки» и "демократизации" конца 20 века, принято считать, что депортация малых народов в годы Великой Отечественной войны – это одно из многих преступлений И. Сталина, в череде многих.

Особенно, якобы Сталин ненавидел «гордых горцев» - чеченцев и ингушей. Даже, подводят доказательную базу Сталин – грузин, а в своё время горцы весьма Грузии досаждали, та даже помощь Российской империи просила. Вот и решил Красный император сквитать старые счёты, т. е. причина чисто субъективная.

Позднее появилась вторая версия – националистическая, её запустил в оборот Абдурахман Авторханов (профессор Института языка и литературы). Этот «ученый», при приближении гитлеровцев к Чечне, перешел на сторону врага, организовал отряд для борьбы с партизанами. По окончанию войны жил в ФРГ, работая на радиостанции Свобода». В его версии всячески увеличиваются масштабы чеченского сопротивления и полностью отрицается факт сотрудничества чеченцев с немцами.

Но это очередной «черный миф», придуманный клеветниками, чтобы исказить .

Собственно причины

- Массовое дезертирство чеченцев и ингушей: всего за три года Великой Отечественной войны из рядов Красной Армии дезертировало 49362 чеченца и ингуша, еще 13389 «доблестных горца» уклонились от призыва (Чуев С. Северный Кавказ 1941-1945. Война в тылу. Обозреватель. 2002, №2).
Например: в начале 1942 года при создании национальной дивизии, удалось призвать лишь 50% личного состава.
Всего в Красной Армии честно служило примерно 10 тысяч чеченцев и ингушей, погибло и пропало без вести 2,3 тысячи человек. А более 60 тыс. их сородичей уклонились от выполнения воинского долга.

- Бандитизм. С июля 1941 года по 1944 год, на территории Чечено-Ингушской АССР, органами государственной безопасности было ликвидировано 197 банд – 657 бандитов убито, 2762 захвачены, 1113 сдались добровольно. Для сравнения, в рядах Рабоче-крестьянской Красной Армии погибло или попало в плен почти вдвое меньше чеченцев и ингушей. Это без подсчета потерь «горцев», в рядах гитлеровских «восточных батальонов».

А с учетом пособничества местного населения, без которого в горах бандитизм не возможен, в силу первобытнообщинной психологии горцев, многих
«мирных чеченцев и ингушей» также можно занести в категорию предателей. Что в условиях военного, а часто и мирного времени карается только смертью.

- Восстания 1941 и 1942 годов.

- Укрывательство диверсантов. При приближении фронта к границам республики, немцы стали забрасывать на её территорию разведчиков и диверсантов. Разведывательно-диверсионные группы немцев были встречены местным населением весьма благожелательно.

Очень красноречивы воспоминания немецкого диверсанта, аварского происхождения, Османа Губе (Сайднуров), его планировали назначить гауляйтером (наместником) на Северном Кавказе:

«Среди чеченцев и ингушей я без труда находил нужных людей, готовых предать, перейти на сторону немцев и служить им.

Меня удивляло: чем недовольны эти люди? Чеченцы и ингушы при Советской власти жили зажиточно, в достатке, гораздо лучше, чем в дореволюционные времена, в чем я лично убедился после четырёх месяцев с лишним нахождения на территории Чечено-Ингушетии.

Чеченцы и ингуши, повторяю, ни в чём не нуждаются, что бросалось в глаза мне, вспоминавшему тяжелые условия и постоянные лишения, в которых обреталась в Турции и Германии горская эмиграция. Я не находил иного объяснения, кроме того, что этими людьми из чеченцев и ингушей, настроениями изменческими в отношении своей Родины, руководили шкурнические соображения, желание при немцах сохранить хотя бы остатки своего благополучия, оказать услугу, в возмещение которых оккупанты им оставили бы хоть часть имеющегося скота и продуктов, землю и жилища».

- Предательство местных органов внутренних дел, представителей местной власти, местной интеллигенции. Например: предателем стал нарком внутренних дел ЧИ АССР ингуш Албогачиев, начальник отдела по борьбе с бандитизмом НКВД ЧИ АССР Идрис Алиев, начальники райотделов НКВД Эльмурзаев (Старо-Юртовский), Пашаев (Шароевского), Межиев (Итум-Калинского, Исаев (Шатоевского), начальники райотделов милиции Хасаев (Итум-Калинский), Исаев (Чеберлоевский), командир отдельного истребительного батальона Пригородного райотделаотдела НКВД Орцханов и мн. другие.

Со своих постов, при приближении линии фронта (август-сентябрь 1942 года), бросили две трети первых секретарей райкомов, видимо оставшиеся были «русскоязычными». Первый «приз» по предательству можно присудить партийной организации Итум-Калинского района, где в бандиты ушли первый секретарь райкома Тангиев, второй секретарь Садыков и почти все партийные работники.

Как должны быть наказаны предатели!?

Согласно закону, в условиях военного времени дезертирство и уклонение от военной службы наказывается расстрелом, в качестве смягчающей меры- штрафная часть.

Бандитизм, организация восстания, сотрудничество с противником – смерть.

Участие в антисоветских подпольных организациях, хранение , пособничество в совершении преступлений, укрывательство преступников, недонесение – все эти преступления, особенно в условиях ведения войны, карались большими сроками заключения.

Сталин, по законам СССР, должен был позволить привести приговоры, по которым свыше 60 тысяч горцев были бы расстреляны. И десятки тысяч получили бы большие сроки заключения в учреждениях с весьма строгим режимом.

С точки зрения юридической законности и Справедливости, чеченцев и ингушей наказали весьма мягко и нарушили Уголовный кодекс в угоду гуманности и милосердию.

А как бы посмотрели на полное «прощение» миллионы представителей других народов, честно отстоявших свою общую Родину?

Интересный факт! При проведении операции «Чечевица» по высылке чеченцев и ингушей в 1944 году были убиты при сопротивлении или попытке сбежать лишь 50 человек. Никакого реального сопротивления «воинственные горцы» не оказали, «знала кошка чьё масло съела». Стоило Москве продемонстрировать свою силу и твердость, как горцы послушно отправились на сборные пункты, они знали свою Вину.

Еще одна особенность операции - на помощь в выселении привлекались дагестанцы и осетины, они были рады избавиться от беспокойных соседей.

Современные параллели

Не надо забывать, что это выселение не «вылечило» чеченцев и ингушей от их «болезней». Всё, что присутствовало в годы Великой Отечественной войны – бандитизм, грабежи, издевательства над мирными жителями («не горцами»), предательство местных властей и органов безопасности, сотрудничество с врагами России (спецслужбы Запада, Турции, арабских государств), повторилось в 90-е годы 20 века.

Русские должны помнить, что за это еще никто Не Ответил, ни торгашеское правительство в Москве, бросившее мирных жителей на произвол судьбы, ни чеченский народ. Он должен будет Ответить, рано, или поздно – и по Уголовному Кодексу, и по Справедливости.

Источники: по материалам книги И. Пыхалова, А. Дюкова. Великая оболганная война -2. М. 2008.